Оглавление | Глава 28 | Глава 30

29.

Марьяна уже полностью подготовилась к его приезду. В гостиной был накрыт стол, который украшала черная бутылка с красно-коричневой наклейкой, возвышались на тонких хрустальных ножках вазы с виноградом, зефиром и конфетами. Два фиолетового цвета бокала стояли не по разные стороны стола, а рядом, со стороны мягкой софы, застеленной желто-зелеными махровым пледом. Краем глаза в чуть приоткрытой двери в спальню Армавир заметил приглушенный свет и даже ухмыльнулся: к разврату все было тщательно приготовлено. Но почему-то в этот вечер лицо Марьяны, в любое время суток красивое и ухоженное, ему показалось зловещим и непривлекательным. Хотя «дама сердца», как только он переступил порог ее квартиры, старалась быть к нему добра и внимательна. Он поймал себя на мысли, что невольно сравнивает Марьяну и Настю, и его предпочтения были на стороне последней.

Он сел на софу и устало откинулся на спинку. Она тоже опустилась рядом, положила голову ему на плечо и, обхватив рукой, крепко прижалась. На запястье ее руки сверкал желтизной браслет, который он покупал для нее.

- Я так ждала тебя, Артем, и мне почему-то казалось, что ты больше никогда не приедешь.
- Почему вдруг такие выводы? - Спросил он.
- Еще и историку устроила у тебя в ресторане… К тому же в последнее время ты совсем перестал мне звонить. Никуда не приглашаешь, да, наверное, и забыл, где находится мой дом.

Он предпочел пока отмолчаться, в ее голосе слышалась явная фальшь. Ведь он звонил ей несколько раз, но натыкался только на автоответчик. В то же время было не похоже, что женщина ведет какую-то двойную игру. «Впрочем, кто их поймет этих женщин? – выбирая удобный момент, когда начать разговор о судьбе Кости, который теперь отсиживался в камере временного содержания, подумал Армавир, - Он аккуратно высвободился из объятий женщины, взял со стола бутылку с вином, надел позолоченные очки.

- Бордо, - прочитал он почти по слогам, - 1998 года. Надо же, десятилетняя выдержка.
- Выпьем? – предложила Марьяна.
- Отчего же не выпить?

Бутылка была уже откупоренной, и он налил напиток олько в один бокал, который стоял со стороны хозяйки квартиры.

- А себе? – почти с жалостью посмотрела она на него, - Ты ведь не собираешься сегодня от меня уезжать.

Но он вернул бутылку на стол и обнял ее за плечи:

- Дорогая, я бы с удовольствием съел разварной гречневой каши и выпил бы пятьдесят граммов водки. А вино и сладости мне крайне вредны.

За все время знакомства он никогда не говорил ей ни о своем диабете, ни о ножевых ранениях, которые пришлись в печень, ни о высоком порой давлении, которое по утрам «сшибал» горстью разнообразных препаратов.

Она улыбнулась, думая, что Армавир ее разыгрывает.

- Но когда мы были с тобой в казино, ты не отказался от двух бокалов вина.
- Даже мужчина иногда имеет право на слабость. Особенно, когда это касается алкоголя. 
- И что же за болезнь у тебя такая, что нельзя пить такое прекрасное вино? Мне, например, известно, что употребляя красное бордо, среднестатистический француз или итальянец доживает почти до 80 лет.
- Мне столько не осилить. У меня диабет, Марьяна. А при этой болезни противопоказано не только виноградное вино, но и все то, что стоит у тебя на столе.
- Диабет? Ты никогда не говорил мне об этом!
- А зачем? – ответил он и вспомнил слова подонков, которые, напав на него на улице, обозвали хилым Дон Жуаном, - Зачем тебе хилый и больной старик?

Она слегка улыбнулась, сделала глоток из своего бокала и, вернув его на стол, поднялась и потянула его за руку.

- Вставай.
- Что ужин при свечах закончился?
- Закончился. Вставай.

Он нехотя подчинился. Не выпуская руки, она потянула его  к дверям спальни, проникающий свет из которой ему показался теперь слишком мрачным. Она, словно стараясь не причинить боли, сама медленно раздела его, прикоснулась губами к плечу, где была вытатуирована многоконечная звезда и легко толкнула ладонью в грудь. Он откинулся на подушку и постарался рукой отыскать одеяло, чтобы натянуть его на себя. Но, к сожалению, его не оказалось.

Ничего не хотелось, даже шевелиться. Зато Марьяна в этот вечер была слишком деятельной и откровенной, и, наконец, ее ласки заставили Армавира приступить к ответным действиям. И почему-то все время казалось, что ему вовсе не за пятьдесят, и лежит он не в комфортной широкой кровати, а на узкой панцирной сетке в комнате коммунальной квартиры. И рядом с ним вовсе не Марьяна, тело которой сложено по международным правилам женского искусства, а та худенькая девушка из музея, которая, когда он отсиживал свой третий и самый большой срок, родила ему дочь.

Марьяна, не открывая глаз, еще тяжело дышала, переживая в деталях их близость, а он, накинув ее халат, соскочил с постели и направился к холодильнику. На его счастье в нем оказалась наполовину заполненная бутылка виски. Он взял фиолетовый бокал со стола и наполнил его до краев. Крепкий напиток только придал ему новых сил, но, пересилив волнение, он снова присел на софу.

- Марьяна выглянула из комнаты:
- Ты больше не хочешь ко мне?
- Нам надо поговорить, - ответил он, и снова потянулся за виски.
- О чем?
- Присаживайся, узнаешь.

Она даже не стала надевать его рубашку, как делала всегда, и нагая снова обхватила его за талию.

- Тот паренек, который вытащил из машины твою сумочку с деньгами и документами, действительно работает учеником повара в моем ресторане. Помнишь, я тебе рассказывал о парнишке и девушке, которые хотели поживиться и в моем «Лексусе».
- Да, что-то припоминаю. Но, кажется, ты их сразу вычислил.
- Да, вычислил. А потом принял на работу в свое заведение. Девчонку – официанткой, а ее братца  - учеником шеф-повара.
- Ты рисковый мужик Артем. Они пока тебя еще не обворовали?
- Жизнь так сложилась, - согласился он с ней. – Но тут теперь никакого риска нет. Девушка оказалась чересчур порядочной и отзывчивой. А у мальчишки, как мне думается, первая стадия клептомании, которую еще можно вылечить.
- Артем, но я не врач, я переводчик. Так что ничем помочь не могу.
- Не беспокойся, ему помогут, его только надо вытащить из милиции.
- Каким образом? – ему показалось, что ее улыбка была наполнена желчью.
- Ты завтра же должна забрать свое заявление о краже из машины.
- Это невозможно, Артем. Следователь, по моим описаниям вора, прекрасно теперь осведомлен о преступнике. Он даже по секрету сказал мне, что этот же бродяга успел совершить и несколько других подобных ограблений.
- Чушь. Ты скажешь, что ошиблась. Вор, мол, был в синем трико, а не джинсах, и в красном свитере, а не в футболке. 
- Я не пойду в милицию, Артем.
- Почему?
- Злодей должен быть наказан. Тем более я осталась без паспорта и денег.

Армавир встал и подошел к стулу, на спинке которого висел его пиджак. Из внутреннего кармана вытащил паспорт и положил рядом с недопитым бокалом.

- Паспорт уже у тебя. Сколько было денег? – достав свой бумажник, спросил он.

Марьяна, наконец, накинула на плечи его рубашку.

- Документы нашлись и ладно. – Она даже постаралась улыбнуться, - А деньги – товар наживной. Пусть будут воришке в качестве гонорара за риск и смекалку.
- Сколько было денег в сумочке? – повторил свой вопрос Армавир.
Женщина лишь поправила браслет на руке и, упрямо посмотрев на Армавира, ответила:
- Два рубля…

Время приближалось к пяти утра. Он сбросил халат и потребовал свою рубашку. И оба снова оказались нагими. Застеленная махровым пледом софа, словно подкатилась под них. На этот раз Армавир ни о чем не думал. Он твердо знал, что в этой квартире он находится в последний раз.