Оглавление | Глава 32 | Глава 34

33.

Армавир подъехал к тому самому бюро по экспертизе художественных ценностей, о котором ему говорил художник Максим Чукаев, и в которое отдавала на проверку зверевский «Натюрморт» Вероника. Неприглядного вида и мышиного цвета здание находилось в самом конце улицы, а само бюро размещалось в подвальном  помещении, что сразу же смутило Армавира. Только начинающие свой бизнес компании, ради экономии средств, могли позволить себе подбирать офисные и служебные помещения в далеко не престижных районах Москвы, в убогих зданиях, на цокольных и подвальных этажах. Такое местоположение бюро, о руководителе которого, теперь к полному недоумению Армавира, чуть ли не с восторгом отзывалась Вероника, честно говоря, настораживало.

Он соскочил с подножки «Лескуса», достал из багажника упакованную картину и поспешил по ступенькам вниз, где около дверей красовалась вывеска «Бюро по экспертизе художественных ценностей».

В небольшой комнатушке, называвшейся залом для приема посетителей, его встретила девушка с невыразительным и заспанным лицом. При появлении Армавира, она поднялась, и, почему-то глядя в сторону, с заученной улыбкой на губах спросила:

- У вас возникли вопросы? Вас что-нибудь волнует?
- Меня? – не понял, к кому обращается секретарь Армавир и даже тайком бросил взгляд влево, куда продолжала смотреть девушка.
- Ну а кого же еще? Кроме нас тут никого нет.
- Меня по большому счету ничего не волнует, - ответил Армавир, наконец, поняв, что у дамы легкое косоглазие, и тоже отважился на вопрос, - А вас?

Девушка перестала улыбаться.

- Так вы, по какому вопросу?
- Хотел бы проверить картину на подлинность. Но мне нужны лучшие эксперты в этой области.
- Тогда вы не ошиблись. Наши эксперты считаются одними из лучших в столице. Но сначала, мне кажется, вам лучше поговорить с нашим директором, а он, посмотрев полотно, определит и эксперта, который будет им заниматься, - по-прежнему глядя в сторону, объясняла секретарь.

Только сейчас Армавир заметил небольших размеров дверь в «покои» руководителя. Она была обшита такой же древесиной, как и вся приемная. Теперь ему почему-то показалось, что он находится в огромном сейфе, в котором, вдобавок, имеется еще и сверхсекретный ящик, который занимает генеральный директор. «Наверняка, - предположил Армавир, - что в кабинете хозяина есть и черных выход».

- А директор, конечно, в данный момент на каком-нибудь экспертном симпозиуме? – глядя на плотно закрытую дверь, - спросил Армавир.
- Ну почему вы так думаете? Он на месте.
- Извините, а как его зовут?
- Яков Израилевич Дицман. Доктор искусствоведческих наук. Член европейского экспертного совета.
- Так надо бы на его дверях повесить табличку с его именем и всеми регалиями.
- К сожалению, Яков Израилевич, человек скромный и не любит лишний раз выпячивать себя и свои заслуги. Я сейчас ему доложу о вашем визите. Как вас представить?

Ему хотелось сказать, чтобы она его представила в огромном джакузи, наполненном мыльной пеной, с сигарой во рту и бокалом красного бужеле в руке. Но он тут же догадался, что шутка не пройдет. По крайней мере, косоглазая хозяйка приемной комнаты будет не способна ее оценить.

Буквально через несколько секунд дверь распахнулась, и секретарь попросила войти. С первого же взгляда Армавиру показалось, что ему знакомо овальное лицо человека с огромными залысинами. Только на макушке, висках и на затылке свивались в кольца длинные пряди серо-черных волос. Дицман приветливо поднялся и вышел из-за стола, загруженного кипами папок и бумаг. Протянул руку:

- Яков Израилевич Дицман. – и даже не поинтересовавшись именем Армавира, сразу приступил к делу, - Ну, показывайте, показывайте, что там у вас?
Армавир бережно развернул полотно и объяснил свое желание:
Хотелось бы получить акт экспертизы, что эта картина подлинная.
- А вы сомневаетесь в ее подлинности? - положив ладони на стол по разные стороны картины, спросил Дицман.
- Нисколько, - ответил Армавир, - Я купил ее прямо в мастерской художника. И теперь бы хотел иметь экспертный сертификат.
- Понятно, понятно. Даже знаю у кого вы ее приобрели – у Максима Чукаева.
- Разве вам уже приходилось работать с его полотнами?
- Да нет. Молод он еще. И не сформировался, как большой художник. Правда, в популярности не откажешь. Я вот только думаю, стоит ли вам тратиться? Экспертиза обернется намного дороже, чем стоит само полотно.
- Левитана и Ван Гога тоже сначала никто не признавал, - парировал Армавир, - Возможно, и Чукаев когда-нибудь станет гением.
- Я вижу, вы рассчитываете прожить лет, эдак, до ста пятидесяти, а то и двухсот! – Дицман, сложив ладони на животе, затрясся в мелком смехе.

Теперь уже и смех Дицмана показался Армавиру знакомым. Господи, да как же он его сразу-то не узнал? Это же Фимка Яровой, по кличке Фибра, который тянул пять лет за скупку краденых икон и за организацию кражи древнееврейских манускриптов из национальной библиотеки.

Дело Ярового было Армавиру знакомо хорошо. О нем писали почти все советские газеты, потому как цена похищенных ценностей зашкаливала за 200 миллионов долларов. И на нары-то они попали, чуть ли не в один день, разве только расселили их по разным баракам. Армавир уже - как вор-рецидивист, а Фимку вынули из кресла заведующего отделом древних рукописей. Он-то и научил подельщиков, каким способом можно добраться до манускриптов. Ночные «книголюбы» без шума перепилили оконную решетку в здании книгохранилища. И даже когда пробирались в отдел древних рукописей, их не «учуяла» ни секретная сигнализация, не услышал ни один из стрелков вневедомственной охраны. Пробравшись в отдел древних рукописей, вынули из карманов списки томов, составленный Яровым, без особой спешки отобрали 90 экземпляров манускриптов, и тем же путем покинули библиотеку. Правда и сыщики тогда оказались на высоте, и уже через несколько дней на трех воров и их вдохновителя Ярового были надеты наручники. На следствии и выявилось, что действовали макли по «наущению» заведующего отделом древних рукописей. Дали Фибре пятерку только потому, что не успел он переправить древние тома заказчику за кордон, да и следствию помогал активно.

Впрочем, отсидел он только три с половиной года и за приличное поведение и вдохновенный труд был помилован. После этого Армавир о Яровом и не слышал, хотя их жизненные пути могли бы несколько раз перекреститься. Не хватало либо  «везения», либо происходила промашка во времени. Дело в том, что Дицман, выпускник факультета искусствоведения прекрасно знал гражданскую жену Армавира, ухаживал за ней и даже предлагал руку и сердце, несмотря на то, что у Вероники появилась дочь, но не было мужа.

- Яровой! Голубчик! - Армавир звонко хлопнул в ладоши, - Да как же я тебя сразу-то не распознал!

Дицман медленно опустился в свое кожаное кресло, тоже признав в Армавире бывшего сподвижника по лагерю. Мелкий смех сменился полной обескураженностью на лице, и он теперь не понимал, как вести себя с Армавиром, как с обыкновенным клиентом или как с коронованным авторитетом.

Но Армавир сам пришел на выручку. Придвинув свободный стул к начальственному креслу, он присел рядом, казалось, даже забыв о том, зачем он пришел в это экспертное бюро.

- Ну рассказывай, рассказывай, - теперь уже тормошил за колено хозяина кабинета Армавир, - Как тебе удалось стать Дицманом, да еще и Яковом Израилевичем. Тебя же в зоне Фиброй называли? Паспорт поменял? От кого скрываешься?

В это время в дверях появилась секретарша и, глядя на офорт, что висел по правую сторону, вежливо поинтересовалась, чаю принести или кофе.

- Принеси-ка чайку, дорогая, - скомандовал Армавир, - Оказывается мы с вашим директором старые товарищи.

Дицман согласно кивнул головой, то ли секретарю, то ли Армавиру.

- Яровой я по матери. А отец носил фамилию Дицман. После выхода на свободу, съездил в Иерусалим, там и поменял документы. Здесь нет ничего криминального, Армавир. 
- Гляди-ка ты! У него и папаша в Иерусалиме имеется…
- Умер три года назад, - поправил бывший Фибра.

Но дальше валять из себя «ваньку» Армавиру расхотелось, и он левой рукой схватил Дицмана за галстук.

- Придушу, Фибра, тут же придушу, если не вернешь оригинал «Натюрморта»!
- Какого еще натюрморта, - прохрипел Дицман, - К нам приносят десятки всяких натюрмортов.
- Помнишь ведь, гад, все ты хорошо помнишь! Но, так и быть, я тебе еще раз подскажу - «Натюрморт» Анатолия Зверева, который пару месяцев назад тебе отдавала на экспертизу Вероника Котова.
- Так это она тебя сюда прислала? – немного освободившись от хватки Армавира, спросил Дицман.
- Это я тебе над твоей могилкой скажу, - ответил Армавир и промокнул концом галстука мокрую лысину директора бюро экспертизы, - Ну? Ты же знаешь, Фибра, я долго ждать не привык.
- Нет «Натюрморта» в Москве, - собравшись с духом, выпалил Дицман.
- А где?
- Уже в Питере. На него нашелся швед-заказчик. Даже предоплату сделал.
- Когда должны вывезти картину?

Дицман пожал плечами:

- Может сегодня, может завтра, а, может быть, уже и вывезли.
- Так вот слушай меня, - склонился перед ним Армавир, - если картина ушла, ты - не жилец. А сейчас напишешь расписку, о том, что вместо оригинала из вашего бюро ушла копия «Натюрморта». Бери бумагу и карандаш.

Фибра цикнул и скривился:

- Ничего я писать не буду. Я ее не подделывал.

Не успел он договорить, как, перелетев через подлокотник, оказался на полу. Армавир потер ладонью ушибленный кулак.

- Конечно не ты. Куда тебе? Но нисколько не сомневаюсь, что копировали по твоему приказу. Еще?

Фибра с трудом поднялся и снова вполз в свое кресло. В эту минуту вошла секретарь с подносом. Молча поставив на столик две чашки, заварной чайник и розетки с конфетами и печеньем, постаралась улыбнуться и удалилась.

- Я жду, - напомнил о себе Армавир.
- Но вместо листка и ручки, Дицман потянулся к телефону. Долго тыкал пальцем в кнопки, наконец, приложил его к уху.
- Цапля?
- А кто ж еще? – Дицман специально переключил аппарат на громкоговорящую связь.
- Зверева забрали?
- Завтра уйдет на утреннем пароме на Хельсинки.
- Завтра утром она должна быть у меня! - почти закричал Дицман, - Слышишь, у меня!
- А как же с залогом?
- И залог верну с тем же посыльным!

В трубке на некоторое время воцарилось молчание

- Так важные дела не делают, Яков Израилевич, - поникшим голосом ответил Цапля, - Последних клиентов растеряем.
- У меня! У меня! Утром! – уже кричал Дицман не обращая внимания на Армавира.
- Ну, так я завтричка утром и загляну? – спокойно спросил Армавир.

Фибра, словно не слыша его вопроса, повернул голову к окну, на подоконнике которого ворковали два голубя. И когда уже Армавир открывал дверь, услышал слова, произнесенные Дицманом.

- Вот, сука, а я еще хотел на ней жениться!