Оглавление | 1. Московское время 18.30 | 2. | 3. | 4. | 5. | 6. | 7.

ГЛАВА 5

2.

Веригин, понимая, что энергоснабжение башни вот-вот будет отключено, решил еще раз подняться на площадку, где находилась установка по пожаротушению и своими глазами убедиться в ее работоспособности. Он уже дал команду, чтобы все водопроводные краны, располагающиеся в ресторанной кухне и туалетах, были незамедлительно включены. По крайней мере, вода начнет заливать полы, стекать в шахты и тем самым хоть немного охлаждать нагревшиеся стены и лестницы.

Закинув на всякий случай на плечо кислородный баллон, он направился к парадному входу. Уже в холле столкнулся с Климковым и Гречишиным, которые часом раньше уже осмотрели установку, и доложили ему по рации, что она работает со сбоями. Причину этого они видели в чересчур высокой температуре, из-за чего в агрегате прогорали резиновые прокладки. Поэтому вода обильно просачивалась через соединительные узлы, практически не попадая в трубы и шланги. Подумав о том, что установку все-таки придется приводить в рабочее состояние и ему, Веригину, наверняка потребуется помощь, он ухватил Климкова за локоть.

– Лейтенант, не хотите со мной еще разок проехать на экскурсию?

На мокром от пота лице Климкова нарисовалась гримаса.

– Там ад, товарищ полковник! А пробираться к пожарной установке – все равно что записать себя в отряд камикадзе.

Климков снял каску, пригладил взъерошенные мокрые волосы:

– Перекурить бы…

Конечно, как старший по званию и должности, он мог бы официально приказать Климкову следовать за ним, но, взглянув на жалобное лицо лейтенанта, лишь махнул рукой: мол, черт с тобой, кури. В крайнем пассажирском лифте заканчивалась загрузка асбестовой кошмы и пенных огнетушителей, которую на высоте 300 метров ожидали пожарные. Полковник в два прыжка оказался около лифта. Девушка-оператор в нерешительности стояла около пульта и то и дело стреляла испуганными глазами в сторону выхода из башни. Несколько пожарных уже до предела забили кабину огнеупорными материалами. Рядом с дверью находился и пожилой сантехник с сумкой доверху набитой инструментами. Именно его Веригин несколько минут назад попросил вскрыть все водопроводные краны в административных и ресторанных помещениях.

– Ну, что, девочка, последний раз прокатишь к ресторану? – Веригин постарался придать голосу бодрость и уверенность.

Бурова сделала подобие улыбки, которая почему-то получилась у нее очень жалкой:

– А это не опасно? Там ведь горит все! Верхнюю часть башни всю дымом заволокло. Я сама уже видела.

– А у меня допинг, видишь? – он скинул с плеча кислородный баллон и поставил около ног, – Да и мы птицей – туда и обратно.

Пересилив страх слесарь-сантехник все-таки шагнул в лифт.

– А вы-то куда?

– Ваше распоряжение выполнять. Вы же, товарищ полковник, приказали, чтобы в ресторанах на полную мощность открыть все водопроводные краны.

Веригин на секунду задумался:

– А, может быть, поручить это спасателям?

Но рабочий телебашни уже полностью переборол страх. Да и присутствие в лифте полковника придавало уверенности.

– Пока они перекрывающие вентили отыщут, пока будут соображать, что и куда крутить! Я, товарищ полковник, на башне уже с десяток лет. Все с закрытыми глазами найду и сделаю.

– Ну, поехали. – Веригин широко улыбнулся и обнял девушку за плечи. – Сначала, моя девочка, отвези на 300-ю отметку, выгрузим асбест. Его пожарные давно дожидаются. А потом – на открытую площадку.

Дверь плавно закрылась и скоростной лифт начал разгон. Пятьдесят секунд пути. И с каждой секундой кабина наполнялась едким дымом. Слесарь зажал нос пальцами, дышал открытым ртом:

– Блин, а что же тогда там творится, в катушке? Наверное, все заволокло, ничего не видать!

– Так ты ж обещал вентили с закрытыми глазами отыскать, – постарался пошутить Веригин.

– А дышать я задницей должен?

Полковник подвинул ногой кислородный баллон в сторону сантехника:

– Умеешь пользоваться? Маску надеваешь и открываешь вот этот клапан поступления кислорода.

– А вы?

– Ну, мне-то гораздо легче. Я ведь задницей дышать давно научился!

Лифтерша впервые широко улыбнулась, резко вдохнула наполненный дымом воздух и тут же закашлялась. Лифт на всей скорости несся к небесам. Вдруг снаружи что-то сильно заскрежетало. Резкий толчок, еще один, еще и… погас плафон. Лифт остановился. Электрическое табло, на котором указывались этажи и высотные отметки при спуске и подъеме, потухло. Кабине окутала кромешная тьма, только раздавался натуженный кашель Юлии Буровой.

– О черт! – Веригин полез в карман пожарной куртки, где у него был спрятан импортный пластмассовый фонарик. Луч света выхватил лица слесаря, лифтерши и тут же уперся в кнопки управления лифтом.

– Ну, дочка, давай-ка заканчивай надрываться, – ласково сказал Веригин и легко похлопал ее между лопаток. Но на молоденькую лифтершу напал новый приступ кашля. Веригин приставил к лицу девушки кислородную маску, – Сделай пару вдохов. Еще…

Бурова присела на уложенные в высокую стопку асбестовые листы, вытирала слезы, выступившие от кашля и дыма, теперь уже интенсивно заполнявшего лифт. Судя по времени движения лифта, они остановились где-то совсем близко от огня. Даже было отчетливо слышны громыхание и стук. Пожарные и спасатели, коим Веригин должен был отдать новую партию асбестовой кошмы, старались успеть перекрыть кабельные шахты.

Веригин снова направил луч на лицо девушки. Она застывшим взглядом смотрела куда-то в темноту.

– У меня голова кружится.

– Это от кислорода. – пояснил Веригин и взял ее за руку, – Ну, давай, дочка, нажимай на кнопки, не сидеть же нам здесь! Или объясни мне, что нужно делать?

– Я сама. Посветите сюда…

Он поднялась, дотронулась указательным, тонким пальчиком до нескольких кнопок. Лифт даже не дернулся. Она повторила операцию. Еще и еще раз. Оглянулась в темноту, где по ее предположению должно было находиться лицо полковника:

– Пульт отключился. Ток не поступает. – теперь на ее побледневшем от испуга лице блуждала какая-то рассеянная улыбка.

Слышны были хриплые вдохи сантехника, который приложил кислородную маску к лицу.

– Не беда! – постарался подбодрить пассажиров полковник, – Сейчас мы свяжемся с землей, и через несколько минут к нам придут на помощь. Слышите, метрах в 30–40 от нас работают пожарные и спасатели.

Он достал рацию, поднес к губам, включил кнопу связи:

– Двенадцатый, это Веригин, двенадцатый? Как меня слышите? – он хотел связаться с машиной оперативного дежурного пожарной службы и объяснить создавшуюся ситуацию. – Двенадцатый! Двенадцатый! Вот черти! Наверное, куда-то выскочил…

На девушку снова напал приступ кашля.

– Я не могу больше. Задохнусь. У меня с детства на дым была аллергия. А здесь какой-то химический, ядовитый! В свете фонарика полковник видел, как слесарь заботливо поднес кислородную маску к лицу девушки. Как она, зажмурив глаза, жадно зажала ее в руках. Веригина, до сих пор не сделавший и глотка кислорода, почувствовал, что и ему все тяжелее и тяжелее становится дышать:

– Двенадцатый!

– Двенадцатый на связи…

– Это Веригин. Ты меня слышишь?

– Так точно, товарищ полковник.

– Мы застряли в лифте. – Он хотел сказать, что положение их критическое, но не стал этого делать, чтобы совсем не испугать девушку. – Срочно требуется помощь.

– А что случилось? Я сию минуту вызову ремонтную бригаду.

– Какая бригада?! Что они смогут сделать? Лифт обесточен, мы в кромешной темноте.

– Но энергию в башне пока никто не отключал. Все остальные лифты работают. Товарищ полковник, а вы приблизительно можете сказать, на каком уровне находитесь? Все-таки мы сразу же пошлем бригаду.

– Они не смогут нас открыть! Двери при остановке блокируются! – вдруг зарыдала девушка.

Веригин опустил рацию, положил ей руку на плечо:

– Успокойтесь, Юля! Куда они денутся, откроют, причем, легко откроют!

– Пока они нас найдут, мы задохнемся.

– Не задохнемся! Кислородного баллона хватит на сорок минут. Двенадцатый! Двенадцатый! Мы в метрах сорока-пятидесяти ниже «катушки». Хорошо слышим разговоры пожарных.

– Значит, по тринадцать с небольшим минут на каждого… – вдруг глухим голосом сказал сантехник.

– Чего тринадцать минут? – не опуская рации, спросил Веригин.

– По тринадцать минут кислорода. – и пояснил как бы самому себе, – Если сорок минут на одного, то по тринадцать минут на троих.

– Двенадцатый! Двенадцатый! Срочно прошу принять меры. Кроме меня в кабине оператор лифта и башенный сантехник… Двенадцатый!

Красная сигнальная лампочка на бруске рации неожиданно погасла, сигнализируя о том, что прибор вышел из строя.

Полковник швырнул ее на листы асбеста. С хрипом вдохнул насыщенный копотью воздух. Чтобы не потерять сознание, нужно было сделать хоть пару глотков кислорода. Он аккуратно оторвал от лица девушки маску.

– Я хочу жить! – прошептала она, а через несколько секунд почти срываясь на крик, – Я не хочу умирать!

Он выключил фонарик, чтобы не видеть ее искаженное лицо.

– Все будут хорошо, – раздался в темноте его хриплый голос, – Все будет хорошо. Нас уже ищут. И скоро придут на помощь.

Вернув маску девушке, поднял баллон и поставил его на листы асбеста. По весу не трудно было догадаться, что кислорода осталось минут на двадцать. Если не меньше. Значит, по шесть минут на каждого. Смогут ли их обнаружить и высвободить за эти шесть минут, он глубоко сомневался. Если пожарные начнут поиски сами и не обратятся за помощью к спасателям, надежды на спасение практически не было.

Он сполз по стене лифта на пол, где уже сидел и тяжело дышал сантехник, и мысленно выругал себя за то, что не обратился за помощью в штабной пункт МЧС. Это было его грубой ошибкой.

Он закрыл глаза: ему представлялось, как они с сыном идут в ювелирный магазин за бусами из речного жемчуга.