20

На вокзале, там, где в разные стороны расходятся рельсы и стоят, готовые к «маневрированию» составы, происходила привычная, для этих мест, сцена. Один из подручных Борща, ухватив за, сшитый из непромокаемой ткани, когда-то светлый плащ, тащил Зойку – вокзальную сутенершу – в сторону вагонов. Зойка сопротивлялась отчаянно, но беззвучно. Она упиралась ногами, пыталась вывернуться, висла на его руке. Парень не обращал на это никакого внимания. Расплата неминуема. Работа знакомая. Поведение обычное. Не смеяться же ей, честное слово!
Поскольку Зойка вертелась, как вошь на гребешке, то зона видимости у нее была значительно больше, чем у хозяйского громилы. Две темные фигурки, которые чем-то очень напоминали ее мучителя, она заметила сразу. Зойка никак не прореагировала на их появление, пытаясь понять к худу это, или к добру. Оказалось к добру. Один из них, подкравшись поближе, приложил палец к губам, призывая ее не спугнуть им «клиента».
Зойка обрадовалась так, что даже решила облегчить им задачу. Она вдруг извернулась, согнулась пополам и вцепилась зубами в ляжку своего конвоира. Он взвыл, но рук не разжал.

• Оп-папа, - закрывая ему рот ладонью здоровый парень, в котором можно было узнать одного из людей Афинской. – Молчание золото! – И тут же ударил его чем-то по голове.

Но Зойке только показалось, что её освободили. Второй скрутил Зойке руки и их обоих поволокли туда, куда раньше тащил Зойку её мучитель.

21

Яхтсмен сидел в своем кабинете. Дверь, в смежную с кабинетом комнату, была приоткрыта. Яхтсмен, выпятив губы вперед, верхней губой придерживал сигарету и водил ею под носом.
Из-за двери слышались голоса. Там его ребята вели беседу с Юрайтом.

• А зачем они этого козла в рясу наряжали? 
• Да мне-то почем знать? Кто я? Такой же, как ваш ряженый поп попрошайка. Тем более, на моем участке в рясе пока никто не ходит!
• Садись, Юра, два! – раздался глухой удар, грохот перевернувшегося стула, шум от падения тела на пол.
• Нельзя же совсем ничего не знать! Вопросы-то очень простые.

Юрайта снова усадили на стул. И тут же новый удар. Голова пленника качнулась в сторону. На этот раз он не перевернулся, усидел, сплюнул кровавую слюну на пол.

• Ну не знаю, мужики…
• Плохо! – расстроился один из дознавателей, - Ведь мы ж тебя так в настоящего урода превратим! Башкой по-настоящему станешь трясти!

Последовал еще один удар. На этот раз в солнечное сплетение.

21а

Кнорус вышел из подъезда дома. Он был одет в длинное кожаное пальто, хороший костюм. Вообще, выглядел импозантно.
Он уселся на переднее сиденье в синей «девятке». Достал телефон. Набрал номер.

• Татьяна Сергеевна! Мы готовы.

Отключил телефон. Кивком приказал шоферу ехать. Завизжали колеса, и машина рванулась с места. Несколько раз на скользком снегу, задок занесло из стороны в сторону. Пора было делать дело.

22

Яхтсмен все так же водил сигаретой под носом. Задумчиво, можно и так сказать.

• Ну? Вспомним былое? Или…- слышалось из-за двери
• Да что вы меня все пугаете? Пуганный я. Битый. И даже стрелянный.
• А…- по соседству весело заржали, - Мы забыли! Ты же фронтовик! Солдат! В бушлате ходишь!

      Зазвонил телефон. Яхтсмен взял трубку.
-     Ну? - без церемоний спросил он и тут же задал новый вопрос: - Кто это? Ах, какие люди!
Лицо его отразило все чувства сразу: и удивление, и настороженность, и радость.
За дверью послышалась возня.
-    Ах, ты… Чучело солдатское! – и снова там опрокинули стул и послышались удары

• Эй, там!  – крикнул Яхтсмен, закрыв рукой микрофон, - Э! Потише там! У меня важный разговор!
• Татьяна Сергеевна!… Что-что?… Да…

Лицо Яхтсмена выражало недоумение и, пожалуй, испуг. 

• Ты что такой серьезный и задумчивый? Наверное из заключения? – Татьяна сидела у себя в кабинете. Даже шутила тихо и томно. И больше всего сейчас походила на кошку, которая лежит на боку и лениво играет с бумажной мышью: двигаться лень, но инстинкт работает, - Мои ребятки сейчас подъедут. Ты уж не шуми там, Валюш. Что нам ругаться? Нам сплотиться пора!

В кабинет Яхтсмена заглянул бритый наголо парень с радиотелефоном в руках.

• Там эти. Афинские. Вас спрашивают.

Яхтсмен сделал знак, чтобы впустили, прикрыл трубку рукой:

• Ни хрена себе! Быстро они! Не дальше холла! – уточнил он. Парень исчез, Яхтсмен продолжил телефонный разговор. - Как раньше? – голос у него подсел.

Татьяна помолчала. Победная улыбка появилась на лице.
-    Можно и как раньше! – промурлыкала она, - Если на пользу дела…

23

Кнорус со свитой вошли в холл офиса. Человек семь ребят по телосложению и повадкам, как две капли воды похожие на боевиков Афинской, сидели в креслах. Бесцеремонно, но равнодушно оценивали физические достоинства гостей. Борщ был среди них. Он жевал резинку и, кажется, скучал больше остальных.
-   Какие проблемы, мужики? – один, явно не из бригадирского сословия, встал с кресла.
Кнорус поглядел поверх его головы: положение не позволяло ему даже замечать того, кто ниже его по бандитской иерархии. 

• С Яхтсменом бы парой слов перекинуться, - ответил он бесцветным голосом, так и не удосужив вниманием задавшего вопрос.

Пока Кнорус с парнем вели разговор, остальные время от времени вставали с кресел и ходили кругами, словно примериваясь.

• А со спикером Думы не хочешь? Это проще!
• Со спикером час назад виделся. Теперь вот к вам. Но, я вижу, важные сведения никого здесь не интересуют!

Кнорус презрительно посмотрел на собеседника. Впервые за разговор.

Афинская хохотала в телефонную трубку.
-    Валя, Валя! Голова из дерева ясеня! Не расшибешь! Да не меняешься совсем! Ну что? Договорились? Какие могут быть обманы, Валюша! Мы вступаем в эру чести и совести! Все. Обнимаю, - она даже ручкой ему помахала на прощанье, но, положив трубку на рычаг, сказала, с грустью глядя на нее, - Какой же ты козел, Валя. Даже обидно!

      Круговая подсечка Борщу удалась. Один из товарищей Кноруса, не ожидавший нападения, рухнул на палас, покрывавший весь пол холла. Он тут же вскочил на ноги. Двое сопровождающих взяли Кноруса в кольцо. Охранять босса их прямая обязанность. Но Кнорус был не из робкого десятка. Он освободился от опеки. Встали втроем, прижавшись спинами, друг к другу.
Быки Яхтсмена расхохотались.

• Че вы, ребята, на ногах так слабо стоите? Нас прямо в жар бросает, когда вы кулаки сжимаете! - безобидно сказал Борщ.

       Парни всем видом показывали, что и не думали предпринимать агрессивных действий. А подсечка, всего лишь милая шутка. 
В холл вышел молодой парень в темном безукоризненно сидящем на его огромных плечах костюме и в золотисто-желтом галстуке. Следом за ним появился Юрайт.
Он вышел в центр холла. Бушлат без погон. Сапоги с отклеенной подошвой. Шапку теребит. Ужасно смотрелся. Низко. В сравнении с ребятами в кожаных куртках и широких модных штанах. 
Кнорус сделал шаг назад, дистанцируясь от его нищенства. Но тут же понял, что может быть осмеян вражеской стороной. Он, скосив глаза, оценил обстановку и, преодолевая злость и презрение, подошел к Юрайту. Даже за плечи приобнял.
-    Ну, мы поехали. Привет вашему папе от нашей мамы.
Он хотел быть презрительным, а получилось, что дал повод к новым насмешкам. 
-    Так она уж сама позвонила! Ваша мама! Мамы всякие нужны! Мамы всякие важны! Езжайте с миром! - с нескрываемым ехидством сказал парень в желтом галстуке.

• Конечно, важны! Нам мама не разрешит в вечернем галстуке по офису расхаживать! Мы не сироты!

Это было, конечно, слабо! Но что поделаешь! Сразу не сообразишь! Кнорус с силой развернул Юрайта к входной двери. Все поняли: пора двигаться к машине.

Яхтсмен смотрел в окно кабинета. Видел, как два быка вели Юрайта к машине. Как Кнорус, с трудом сдерживая себя, подтолкнул Юрайта. Как машина резко развернулась и поехала с автостоянки. Яхтсмен ухмыльнулся и тут понял, что все еще держит телефонную трубку в руках. Удивился, услышав короткие гудки в ней. Он положил трубку. Вышел из-за стола. Подошел к большому зеркалу в раме. Осмотрел себя и так, и эдак. И в фас, и в профиль.

• Э-э-эх, - с трудом сдерживая чувство глубокого удовлетворения от увиденного, сказал он.

• Чего тащишься на третьей скорости? – сорвал Кнорус злость на водителе, - Машину -  и ту прилично водить не можете.

 Все молчали, предпочитая не раздражать своего шефа. Хотя, конечно, он был не прав.
Свою неправоту понимал и Кнорус, но не мог подавить раздражения. 
-    Ну, что, юродивый… Они тебя били? - спросил он Юрайта.

• Было дело, - нехотя ответил тот и снял шапку.
• А что за козел тебе подсечку сделал? – обратился Кнорус к «поверженному».
• Борщ это. Бригадир ихний. Город маленький. Хоть и столица. Даст Бог, встретимся еще. И я его съем.

24

Юрайт вышел из лифта. Скрипя сапогами, подошел к двери в свою квартиру.

1. Юра, - услышал он и повернулся на голос.

      Между лестничными пролетами находилось большое окно. Агата слезала с подоконника и  грустно улыбнулась. Рядом  лежали флейта и сумочка.
Юрайт скривился, как от зубной боли. Ему никого не хотелось видеть. А Агату особенно. Эх, не прогонишь же взашей. Он открыл дверь, стоял в проходе. Агата медленно поднималась по лестничному пролету. Остановилась тоже в дверях, подняла глаза, дотронулась до пуговицы бушлата:

1. Я испереживалась, веришь? Как ты?
2. Я О, КЭЙ! – сказал он, передразнивая американских киногероев

Слышно было, как хлопнула подъездная дверь, и бросив взгляд на лестничный пролет, Юрайт втолкнул позднюю гостью в прихожую.

      Юрайт стоял под душем. Как солдат, руки по швам. Только подбородок поник к груди. Да глаза закрыты. Лицо, как маска. В дверь заскреблась Агата:

1. Юра, ты жив? Что там можно мыть два часа? – она постаралась пошутить унылым голосом.

      Он провел руками по лицу. Выключил душ. Стал вытираться. Но, когда захотел одеться, то обнаружил, что в ванной, ничего, кроме его «рабочей» одежды не было. Да и та кучей валялась на полу. Пришлось обмотаться полотенцем и в нем выйти.

Она увидела его мокрого, порозовевшего. Потянулась к чемодану с флейтой:

1. Хочешь, сыграю твою любимую?
2. «Чунга-Чангу», что ли? Играй! Меня прямо распирает от веселья.    

Он мрачно посмотрел на нее. Пошел к платяному шкафу. Она откинула чемодан с флейтой, вздохнула. Он натягивал брюки, когда она подошла сзади и, обхватив его руками, стала страстно целовать в спину. Он постоял, тупо глядя перед собой, словно в ожидании чего-то. Но ничего «такого» не произошло.

1. Мне очень нравится у тебя вот это и вот это… А какая очаровательная у тебя эта… как ее… не знаю как называется. И грудь у тебя красиво поднимается! Это напоминает мне эпизод моего детства, когда мы с папой накачивали резиновую лодку! – выпалил он свои злые шутки  и освободился от ее рук. Повернулся, - Водку со мной пить будешь?

      Она смотрела на него и не понимала: оскорбляться ей или нет? Обидно, конечно, очень. Но и его тоже жалко.

1. Буду! – сказала она тихо и опустила глаза.

      Пили они не водку, а джин. Юрайт не разбавлял. Агата почти не пила: капельку джина и очень много тоника. Юрайт молчал.

1. У тебя уютно! – наконец промолвила Агата, с надеждой, что разговор все-таки завяжется.
2. Квартира дизайнеров. Изгалялись. Не жилье, а компьютерная графика, - он выпил еще рюмку, поморщился, джин был крепкий, - Виртуальная реальность!

      Она посмотрела на него долгим взглядом, но он, казалось, в этой комнате отсутствовал, уперся глазами в одну точку, отхлебывал джин и «закусывал» сигаретной затяжкой.
-      Надеюсь, теперь ты понимаешь, что и нам пора с ней заканчивать?

1. С чем это?
2. С нашей с тобой виртуальной реальностью, - сказала она твердо.
3. Для кого она может и виртуальная, а для меня конкретная, - на слове «конкретная» он выбросил пальцы веером, изображая «быка».
4. Юра, нельзя больше! Это как в компьютере: войдешь, не выйдешь!
5. А куда ты мне предлагаешь выходить? Чего тут делать-то в твоей реальной реальности?
6. Тебе? Тебе – учиться!
7. Учиться, - передразнил он, - Чтобы что?

Он потянулся, включил телевизор. На телевизоре замелькала реклама.

1. Во, гляди! Они учились. Все! И кто снимался и кто снимал! И те, кто смотрят, тоже ведь учились! Не для обезьян же они это делают! Во-во, глянь! Взрослые же люди! Дети у них, наверно, есть! – он засмеялся, тыча пальцем в экран. Передразнил кого-то. Его развозило на глазах, - А рады-то, небось! Деньжищ сгребли! Артисты, бля! А теперь быстро объясни мне: я учиться должен, чтоб потом, вот так вот, перед всем честным народом, дураком выставляться? Давай! Давай! Объяснишь: завтра пойду экзамены сдавать!
2. Это другое! – она понимала, что он не прав, но не находила слов, чтобы ему возразить
3. Другое! Переключить? Там новости передают! Тоже образованные люди по бумажке читают! – он сел, изображая диктора, - Или хочешь «Парламентский час» врублю? Одни кандидаты наук! Им-то не стыдно! Они же ученые! Будешь слушать?

     Она одним залпом осушила стакан, но ничего не сказала. Поскольку Юрайт не встретил никакого сопротивления, он пошел дальше. К тому же он был пьян.

1. Пять лет форточку из себя изображать?

      Он встал, сложил руки на одном месте, кокетливо скосил глаза. Бзиу, - сказал он тоненьким голоском. Надо было понимать, что это был ветер. Юрайт кокетливо повел плечом, взмахнул ручкой. Он как бы «приоткрылся». Вообще-то Юрайт изображал педика. Но на форточку тоже было похоже, - Ау, Ау! – это ветер ударял его, как бы под зад, но он игриво сопротивлялся, - У! – он мелко замахал ручками, захихикал, на цыпочках подбежал к столу. Он «открылся».
Юрайт оперся на стол руками, заговорил зло:

1. А что в итоге? Денег? Нет! Квартиру? Нет! Нормальную жизнь? Нет! Одна выгода: Девок буду не с помойки к себе таскать, а из учреждений. Но по-большому счету, чем короче юбка, тем легче за ней волочиться.

Агата ударила наотмашь: 

1. Скотина! Грубая бесчувственная скотина! - прокричала она и выбежала из комнаты.

Он встряхнул головой. Схватил бутылку. Откинув голову, лил джин в рот из горлышка.
Агата появилась на пороге, уже в пальто. Сумка висела на плече, футляр с флейтой был в руках:

1. Я никогда не понимала, - голос ее звенел и дрожал от волнения, - Почему это у одних  у нас могилки с оградой! Теперь поняла! Мы все трусы. Мы и других боимся и себя боимся! И живые и мертвые! Вот моя территория, - она очертила вокруг себя пространство, - Я сяду тут у себя с бутылкой, буду на вас смотреть да грязью поливать! Конечно! Это куда проще! Подлецы мы все! Всех ненавижу! Себя ненавижу! – и она выбежала из квартиры.
2. Сейчас допью, мадам, и я у ваших ног! Пошла бы ты! – Юрайт, ей вслед, хотел сделать реверанс, но его повело в сторону. Взмах руки с бутылкой. Джин выплеснулся  на пол, растекся по стулу. Он, уже изрядно выпивший, не устоял на ногах и рухнул на стул.