Назад

АХ, УЖ ЭТОТ АРТИКЛЬ!

Космонавтам Леонову и Беляеву после знаменитого первого выхода в открытый космос пришлось сажать на землю космический аппарат вручную. На пленках сохранилась разговор, где на вопрос Беляева: «Куда мы сядем?» Леонов ответил традиционным русским выражением «… его знает!» Но сели хорошо, в какой-то «мертвой» деревне у черта на куличках, зато живые и здоровые. Помогли русские магические слова? А почему бы и нет?!

Профессор Института языкознания Юрий Сорокин в одной из своих публикаций делится такой мыслью: «…Человеку нужны средства развязки психологической напряженности, то есть какие-то относительно безобидные нарушения запретов, не грозящие социуму распадом. Это – инвективы, то есть запретные действия, которые проявляются в ситуациях карнавала, веселья. Выпуск пара. А пару, как известно, должен противостоять сильный клапан. То есть сильный запрет. Который тем не менее нельзя не нарушить, иначе человек взорвется изнутри и разрушит себя и общество.

…Мат как бы несет в себе функцию магического заклинания, которое перемещает человека в антимир – мир антиофициальности и большей эмоциональной близости людей».

Как бы высоко не летали космонавты, но они тоже люди. Такие же смертные как и все. И ничто земное им не чуждо. До и какое бы положение на земле нашей бренной не занимал человек, каждый из нас без труда и напряжения смог бы припомнить знакомого, товарища или просто случайного встречного, который без крепкого словца и двух слов связать не может. Бранные артикли свфязывают слова в предложения, предложения в фразы…

Кстати, ученые провели исследования и выявили интересные факты. Оказывается у разных категорий людей имеется любимое ругательство, которое он вставляет в свою речь к месту и без места, но по которому можно догадаться о характере человека.

Автор этого открытия – психолог, доктор медицины Карл Гривс из американского Бостона. О ругальщиках даже научную книгу нацарапал. Называется «Кто я? Справочник по мужскому характеру». Так вот, Гривс разделил всех мужиков-ругальщиков на пять групп. По его словам мужики первых четырех групп чаще всего употребляют одно какое-нибудь нецензурное выражение или словечко. К примеру: «Вот, блин». Иногда что-нибудь позабористее. Сильная половина пятой группы – универсалы. У них все «многоэтажные» идут в дело в равных пропорциях.

«В жизни каждого мужчины бывают моменты, когда ему приходится ругнуться, и, делая это, он обнажает свое „я“, – склоняется к выводу Карл Гривс, – Это ругательство может для вас оказаться неожиданным, но если вы не будете философствовать на эту тему, то оно покажется не лишенным смысла. Люди ругаются, когда их распирают эмоции, которые невозможно удержать, как бы они не старались». И еще одно наблюдение американского эксперта: «Мы ругаемся, когда полны горя. Мы ругаемся, когда сердимся. Мы ругаемся, когда счастливы и эмоционально на седьмом небе. И именно в такие моменты мы ближе всего подходим к своему естеству. Выбор ругательных слов очень много говорит о внутренних побудительных мотивах, которые определяют ваш образ жизни». А разве не так?

Да взять самый обыденный пример. Человек забивает гвоздь, промахивается и со всей силы ударяет молотком себе по пальцам. И тут же от дикой боли раздается «… твою мать!» Что нереально? Еще как реально. Вот он, артикль! Не сложился бы анекдотец о священнике, который забивает гвоздь в стену. Рядом стоит мальчишка и внимательно наблюдает за его работой. Священник: «Тебя, наверное, интересует, что я делаю?» – «Нет, меня интересует, что вы скажете, когда попадете себе по пальцу».

Да я больше чем уверен, что из ста ударивших молотком себе по пальцам 90 человек выкрикнут именно эту фразу. В интервью известного массажиста Бориса Праздикова, который четверть века работал в Большом театре, я обнаружил такой факт. Как-то пришлось ему заниматься Майей Плесецкой. «Однажды была у нее травма стопы. Мне пришлось исправлять положение. Чувствую – ей больно. Терпит. Потом как зашипит: «Боря, е… твою мать! Хватит!»

Но кто скажет, что это невольное восклицание великой балерины грубое ругательство или оскорбление? Скорее непроизвольный бессмысленный крик от боли! А если и пахнет ругательством, то человек в данном случае обзывает самого себя за неловкость и спешку.

Современный матерный артикль воспринимается и используется чаще всего как некий полупустой знак. Мимоходом брошенное в разговоре «твою мать», не имеет никакого отношение к матери собеседника, и уж тем более не подразумевает с нею никаких сексуальных контактов. Прежде всего вылетевший артикль – нечто полупустое, не имеющее отношения к оскорблению и даже шутке. Есть анекдот, в котором иностранец спрашивает русского, в каком месте предложения он должен поставить неопределенный артикль «бля»? «После каждого слова», – отвечает русский. Это смешно, но в принципе оправдано исторически. Ведь скабрезные артикли пришли в наш современный век, как уже было сказано, из древних магических заклинаний.

«У разных людей „матерные артикли“ могут занимать до 50 процентов предложения!.. – опять-таки подмечает Ю. Сорокин, – Почему? Почему они не редуцируются, почему не отмирают хотя бы в силу их полной смысловой бессмысленности? А потому что они нужны! Это не смысловые, а эмоциональные знаки. Они сближают, „сродняют“ собеседников, как бы говоря: ты в дружеском кругу, мы беседуем по-свойски, никакого официоза, отдохни душой, брат. О чем это говорит? О том, что в холодной России людям не хватает душевного тепла. И они прорываются друг к другу, разрывая рамки условностей и даже морали. Мат в России есть любовь…»

Так что не каждая нецензурная фраза или слово, которые так рьяно не допускали на страницы книг и печати, является непристойной, а стало быть, подрывающими мораль и нравственность. Ругаться, конечно, нехорошо. Но путем русского фольклора иногда волей-неволей приходится называть вещи своими именами. И только для того, чтобы они не потеряли окончательный смысл.

Но лед тронулся, господа! Все больше журналистов и литераторов отражают жизнь такой, какова она есть на самом деле, а не такой, какой ее желают видеть те, кто создает законы и делает вид, что следит за порядком. В принципе и законодатели, и работники доблестной милиции, если на то пошло, используют матерщину не реже простого среднестатистического матершинника, если, конечно, не больше.