Назад

ЕЩЕ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ

В бомже Мише проснулся мужчина. Как-то сразу вдруг взял и проснулся. Миша даже удивился: как так могло быть? Ведь тот самый мужчина в Мише уже давно спал беспробудным сном. А тут вдруг взял и проснулся.

Миша поставил на землю банку с пивом, положил хвостик вяленого леща на газетку и засунул обе руки в дырявые карманы штанов – мужчина не спал. Он растерянно поглядел на своего напарника по бомжеванию и на Нюру, с которыми он пил разливное пиво, и понял, что причина в ней, Нюре. Это она разбудила в нем мужчину.

Если признаться честно, то это не было любовь с первого взгляда. Мало того, сначала Нюра даже не приглянулась Мише. Да и как могла понравиться, женщина, готовая вырвать из чужого рта последний кусок? А ведь так оно и было. Они купили чекушечку на двоих и расположились на ящиках из-под баклажанной икры рядом с пивным киоском. Сначала выпил напарник, а потом в пол-литровую банку была слита стодвадцатипятиграммовая порция для Миши. Тут откуда ни возьмись и объявилась Нюра. Без спросу взяла с ящика банку и выпила ровно половину Мишиной порции.

Миша, конечно, промолчал. Как-никак – человек воспитанный, бывший учитель словесности. Поднял банку с остатками водки, и, отвернувшись, выпил. Потом засунул в рот корочку хлебца и медленно жевал, глядя как кучерявый эрдельтерьер уж очень нагло ухаживает за черной болонкой. Хозяйка болонки размахивала руками и что-то исступленно кричала, а владелец эрделя лишь ухмылялся и ничего не предпринимал, чтобы оградить сучку от насилия.

Его вывел из задумчивости голос Нюры. Она улыбалась и показывала на ящики:

– Ты чего молчишь? Пей пиво-то. Угощаю…

На ящике стояли три банки со свежим разбавленным водой пивом. И Миша не стал себя долго упрашивать: на ведь тоже пила его водку. Он отломил хвостик от леща, взял банку с пивом, сделал несколько небольших глотков и только потом с интересом посмотрел на Нюру. Из-под потертой кроликовой шапки выбивались соломенные пряди волос. Глаза у Нюры были бездонные, то ли голубого, то ли серого цвета – Миша так и не смог точно определить. Такие глаза бывают только у очень умных людей или с глубокого похмелья. Носик у Нюры был маленький, а когда она смеялась, на щеках появлялись ямочки. Одета Нюра была в зеленый пуховик, китайского производства, из которого, как из старой подушки, торчали многочисленные кончики перьев. Из-под пуховика выходили на свет божий две тонкие ножки в черных шерстяных колготках. Казалось, ни платья, ни юбки под пуховиком не было. Может быть сей факт и разбудил в Мише мужчину.

А Нюра хотела еще пива. Мишин товарищ, наконец потерял равновесие и завалился на спину, оставив на ящике лишь две ноги в прохудившихся ботинках. И тогда Миша поднялся с ящика, отошел за киоск, расстегнул штаны и достал из заднего кармана старенького трико полтинник, который он берег на черный день.

Он поставил перед Нюрой банку с пивом, пододвинул растерзанное тело леща. И, усаживаясь на свое место, как бы невзначай дотронулся до колготок Нюры.

– Ой, извините, – сказал Миша.

– Ну что вы, – улыбнулась Нюра, показывая желтые прокуренные зубки, – Мне было даже очень волнительно!

После этих слов мужчина в Мише уже не только не спал, он бунтовал и требовал земных наслаждений.

– Здесь очень ветрено, – театрально поежившись, сделал первый намек Миша. Хотя никакого ветра не было и в помине. Стоял солнечный мартовский денек, чирикали воробьи, и даже болонка, несмотря на все категоричные запреты хозяйки, отбежав на достаточное расстояние, принимала ухаживания кучерявого эрделя.

– Да, очень ветрено, – согласилась Нюра и спрятала подбородок в воротник китайского пуховика.

– Мы можем взять что-нибудь согревающее и погреться в моей берлоге, – сказал Миша. Нюра в китайской куртке, под которой не было ни юбки, ни платья, а может быть и кофточки, казалось ему очень привлекательной и удивительной женщиной.

– Так чего же мы здесь тогда сидим? – допив пиво и вытерев мокрый подбородок рукавом, подняла свои глаза Нюра. Бездонную голубизну сменил серый туман. А где твоя берлога?

– Тут недалеко. В теплоколлекторе на стадионе…

По дороге Миша купил поллитровку и долго и аккуратно вставлял ее в отверстие брючного кармана. Несмотря на теплую погоду, бутылка была почти ледяная. При каждом шаге холодное стекло через многочисленные дырки прикасалось к открытым частям тела,

де совсем недавно проснулся мужчина, что доставляло Мише какое-то непонятное неудобство. Они не прошли с Нюрой и половины дороги, как Миша вдруг ощутил, что мужчина в нем ни с того ни с сего опять уснул. То ли холодная бутылка остудила Мишину страсть, то ли сильно разведенное пиво подействовало, но Миша вдруг подумал, что и в самой Нюре нет ничего такого, чтобы делиться с ней кровом и водкой. Правда, он подумал, что в коллекторе мужчина еще может проснуться. «Но стоит ли будить его?» – тут же отогнал от себя грешные мысли Миша.

После чего он вдруг резко остановился, снял с головы вязаную шапочку и, утерев мокрый пот, проступивший на шее, посмотрел в бурые глаза Нюры:

– Забыл…

– Что забыл? – спросила Нюра.

– Закуски купить забыл.

– Потом купим, – сказала Нюра, и в ее бездонных глазах появилось беспокойство.

– Ну, как же без закуски! Нельзя без закуски, – сказал Миша и взял за рукав Нюру, – Ты здесь меня жди. А я хлебушка, колбаски и пару огурчиков.

– Нет, я с тобой, – запротестовала Нюра.

– Я тебе сказал – здесь стой, – голосом не терпящим возражений, приказал Миша и тотчас же бросился в обратную сторону.

Нюра недолго ждала. Знала, что ухажер пропал с концами.

– Тоже мне мужчина, – сказала она сама себе и снова направилась к пивному ларьку.

А мужчина в Мише больше не просыпался. Наверное, некогда было…

1998 г.