Назад

МЕДВЕЖАТНИК

Один оперативник рассказывал:

«Охотились мы как-то за одним медвежатником. Никак поймать не могли. Из-под самых рук ускользал. И почерк его воровской был очень даже своеобразным. Он, медвежатник этот, никогда не ходил брать сейфы с каким-нибудь программными цифровыми или электронными замками. Обычно предпочитал только те, что на обыкновенный ключ запирались. И вы думаете, что он к ним ключи подбирал? Напрасно вы так думаете… Фомкой он их открывал. В отличие от своих коллег наш медвежатник в своей работе не применял никаких хитроумных приспособлений, предпочитая старый как мир, но проверенный способ – отжимание дверцы при попощи ломика из самой прочной стали. Подсовывал его в щель между дверцей и корпусом и отгибал край, оставляя ломик в щели. Затем уже рукой выгребал из ящика все содержимое.

Так вот, как вы уже поняли, предпочитал наш медвежатник только сейфы старого образца – громоздкие, тяжелые, с дверцей, а то и двумя размером метр на метр. В новые-то, которые стали мастерить по импортным образцам, никакую фомку не просунешь. Там ведь дверца к косякам тютелька в тютельку пригнана.

Работы у него хватало, и он отмечался в сводках происшествий почти каждую неделю. Звонили к нам мелкие коммерсанты, которые на приличном сейфе экономили, и делились бедой: мол, обчистили этой ночью несгораемый шкаф, отогнув дверцу…

И если бы не его величество случай, долго бы мы еще охотились за тем медвежатником. А дело было так.

Как-то утром звонят нам из одного коммерческого офиса и просят приехать забрать вора, который по счастливой случайности угодил в капкан, созданный собственными руками.

Приезжаем мы в эту контору и видим: на огромном сейфе сидит наш неуловимый медвежатник. Левая рука накрепко прижата массивной дверцей, а на полу знаменитая фомка, сделанная из металла, который применяется в космической отрасли. Словом, как в мышеловке.

Погладил я его нежно по голове и спрашиваю, дескать, не было бы счастья, так несчастье помогло? А он, чуть не плачет и только на прижатую дверцей руку кивает: освободи, мол, а уже потом и будем разговоры говорить. Приказал я директору коммерческой фирмы, который самостоятельно не решался освободить вора, открыть дверцу сейфа. Тот ни с того ни с сего покраснел как рак, потоптался, но просьбу решил выполнить. Только попросил, чтобы члены опергруппы отвернулись. «Неужто ты там, наркотики или оружие прячешь?» – спросил я его и настоял открыть дверцу в присутствии милиционеров. Директор совсем покраснел, но вынул из кармана ключ и открыл замок. Никаких наркотиков и пистолетов там не было. А вот женских лифчиков и трусиков с надписями о признании в любви, десятка два лежало. Как увидел наш медвежатник на какое добро он позарился, так и расплакался слезно. То ли от боли, то ли от обиды. Мы же постарались облег

ить его страдания: перевязали руку, но тут же на запястья ему и наши «браслеты» накинули. Так сказать, чтобы преступнику дурные мысли в голову не лезли.

По пути в отделение неуловимый медвежатник рассказал, как дело было. Поздно вечером, он культурно и без шума справился с сигнализацией и забрался в расположенный в полуподвальном помещении офис фирмы. Сейф он этот приглядел еще пару дней назад. Воры, иногда представляясь оптовыми покупателями или дилерами, сами ходят по конторам и высматривают где и что плохо лежит.

Открыл он свой кофр, достал «космическую» фомку и приступил к вскрытию металлического хранилища. Забравшись на внушительных размеров сейф, медвежатник на этот раз не без труда отжал фомкой массивную дверцу, которая была вылита из титанового сплава, и, как это он делал не раз, просунул в щель левую руку. Но вот беда, ломик неожиданно в этот момент соскользнул с упора, вырвался из правой руки взломщика и упал на пол. Левая рука в мгновение ока была прижата вернувшийся в исходное положение упругой дверцей и освободить ее из этого своеобразного капкана без помощи ломика, было невозможно. А ломик на полу. И никак наш медвежатник не мог изловчиться, чтобы слезть с сейфа и поднять фомку.

Везли мы его в отделение, а рука с перебитой костью прямо на глазах чернела. Еще бы семь часов просидел в капкане. Не раз от боли сознание терял. По-человечески жалко было мужика, но что поделаешь: зло должно быть наказуемо. Дали ему пять лет. Но самым страшным наказанием стала ампутация кисти. Видно есть Господь на свете. Не зря ведь в древние времена ворам кисти рук отрубали. Кстати, и в России такого законодательства придерживались…«