Оглавление

ГЛАВА 21. КНОРУС

Все это время Кнорус следил за передвижениями Юрайта и Агаты. Вернее, следил не он сам, а роли шпионов выполняли его малолетние подручные под началом Славика Николаева по кличке Контролер. Когда его быки увезли зазнобу Юрайта на конспиративную квартиру, Кнорус не поленился съездить на Пушку, взял в машину Контролера и двух его лучших дружков тоже из малолеток, отвез их к дому Юрайта и поставил задачу: установить слежку за Агатой и хозяином квартиры.

Он не стал перекладывать заботы о слежке на своих быков. Во-первых, потому, что Юрайт многих знал в лицо и сразу бы смог догадаться, что его пасут. Ну, а во-вторых, в создавшемся положении он перестал доверять даже своим товарищам. Мало ли, как могли повернуться дела, и он не мог поручиться, что если кого-то поймают ребята Афинской, то они наберут в рот воды и не выдадут самого Кноруса.

Мальчишкам он отдал в качестве награды за услуги триста долларов, и они, довольные, рьяно принялись за дело.

Почти каждые пару часов они звонили в его логово и сообщали результаты слежки. Так что, Кнорус знал, что Агата уже побывала в офисе Афинской и в настоящее время следовала на метро в сторону своего дома. Юрайт же пока и вовсе не выходил из своей квартиры.

Теперь его мучил лишь один вопрос: о чем Агата на протяжении двух часов разговаривала с Афинской? Если Юрайт рассказал ей о похищении девчонки, а она обо всем доложила Афинской, то в таком случае Юрайт подставлял свою подругу. Но ведь и сам Юрайт мог позвонить Афинской и рассказать все по телефону. Зачем ему посредник в качестве Агаты?

К тому же Кнорус был больше чем уверен, что Афинская и сама уже догадывалась о его причастности к делу монахинь. А значит, зачем ему Инка? Конечно, только для того, чтобы заполучить в обмен на нее Агату, и чтобы Афинская раньше времени не смогла предпринять попытки для его поимки.

Он взглянул на часы. Минут через двадцать Агата должна быть уже дома. Он решил дождаться ее прихода и позвонить ей сам. Только в этом случае обстановка могла хоть как-то проясниться.

Правда, Юрайт мог прибегнуть к помощи милиции. Но Кнорусу не хотелось в это верить. К тому же со стороны Юрайта это был бы самый неблагоразумный поступок. Потому как следователи и оперативники сразу поинтересуются его персоной, и сам же Юрайт мог попасть под подозрение в похищении. Нигде не работает, без прописки. И перво-наперво в милиции, конечно, станут выяснять его собственную личность. А когда докопаются до того, что бывший воин-интернационалист уже больше года живет в столице и нигде не работает, постараются выяснить, на какие же средства он прозябает? Хочешь-не хочешь, а придется тогда Юрайту рассказывать и о своем бизнесе, и об Афинской, и о монахинях.

Конечно, милиция примет меры для розыска его девчонки, но это будет не так скоро, и у него, Кноруса, оставалась еще масса времени, чтобы исчезнуть из поля зрения не только милиции, но и Афинской.

Правда, куда девать девчонку? Не душить же ее и в самом деле.

Он посмотрел в сторону комнаты, где была заточена Инка, и крикнул:

•Эй, заложница, виски хочешь?

Инка открыла дверь и вышла из комнаты. Поглядев в сторону кухни, где резались в карты трое быков, она обратилась к Кнорусу.

•Я не понимаю, какую цель вы преследуете, упрятав меня в этой квартире?

•Цель проста, как на чеченской войне. Ты – всего лишь объект обмена и страховка от преждевременных действий моей госпожи. Она – баба шустрая. Если обнаружит, где мы скрываемся, тут же пришлет своих ребятишек, которые устроят погром. Так вот, если они попытаются, что-либо предпринять – первой не поздоровиться тебе. А уж потом менты будут выяснять, по какому поводу здесь были шум и стрельба. А когда узнают, под следствие попадут все. И твой любовник тоже.

Кнорус подумал, зачем он это все объясняет посторонней девчонке. Но потом отмахнулся, да какая теперь ему разница! Дипломат с деньгами стоял в сейфе. Оставалось только заполучить Агату и – прощай немытая Россия. По крайней мере денег на год жизни в Западной Европе ему хватит. Как туда пробраться – это второй вопрос. Но вполне разрешимый – деньги, они все могут. И паспортисты, и таможенники, и пограничники – все испытывают нужду. И лишняя копейка им не помешает.

•Ну, так будет киска виски?

•Нет приличной компании.

•При соответствующих обстоятельствах мои ребята составят тебе очень тесную компанию, – зло процедил Кнорус и добавил: – А теперь попрошу вас, мадам, исчезнуть с глаз моих.

При тех же соответствующих обстоятельствах сам он и пальцем не тронет эту стриженую. Но своим ребяткам позволит размяться. Тем более уже видел, какими хищными взглядами они оценивали эту фигурку.

Но ему не хотелось думать о худшем. Минут через двадцать все станет ясно, а пока он решил помечтать о беззаботном будущем.

Да, он непременно слиняет за границу. И деньги, которые он так быстро и лихо заработал своим умом и трудом, помогут устроить дальнейшую жизнь. Свое предательство он оправдывал тем, что каждый человек старается разбогатеть по-своему. Нет такого человека, который бы не стремился стать богатым. В свою очередь богатый стремится сделать свое состояние еще более состоятельным. А деньги – деньги решают почти все. Они – великий созидатель.

Он мысленно уже ходил по улочкам Парижа. Чем черт не шутит, может быть, и ему подфартит открыть за рубежом свое дело. Для этого он не пожалеет денег. Он завяжет со своим черным нищенским прошлым и станет созидателем. А там, куда вкладываются деньги, появляются новые неоновые улицы с богатыми супермаркетами и увеселительными учреждениями. Пустыни превращаются в оазисы, торфяники и болота – в плодородные земли. Деньги – это еще и умелый координатор.

остаточно им исчезнуть, и остановится эконо-мика самых мощных и индустриальных стран. Более того, потеряв эти разноцветные бумажки и монеты, люди вмиг лишаются самого главного – международного языка. Ведь с помощью их, денег, не будучи полиглотами, люди находят общий язык в бизнесе, культуре, отдыхе и даже в дружбе и любви. Деньги – это ключ к независимости каждого, в том числе и его, Кноруса. С ними жизнь становится разнообразнее и интереснее. Он, Кнорус, если Агата того пожелает, сможет с ней объехать весь мир, они будут жить там, где захотят.

Он вздохнул, подумав о том, что никто не станет спорить, что именно деньги частенько становятся и великим разрушителем. Из-за них распадаются семьи, друзья становятся врагами, деградируют умнейшие личности, превращаются в руины государства, совершаются миллионы разного рода преступлений. Чего греха таить, они, деньги, презирают слабых и ленивых. Зато всегда крутятся вокруг сильных и предприимчивых, к коим Кнорус причислял и себя. С тех пор, как появились первые денежные знаки, вокруг них не смолкают страсти, по-пpежнему они вырываются из-под власти человека, вызывая потрясения, сравнимые разве что с глобальны-ми катаклизмами.

Ему представилось гневное лицо Афинской, и он подумал о том, что недаром деньги иногда называют лучшим и коварнейшим изобретением сатаны. Это он, мол, Дьявол, подбросил желтый металл людям, чтобы поссорить их, сделать жадными, завистливыми, вселить в человека ненависть и лживость.

Но как бы ни развивались дальнейшие события, а он был уверен, что деньги льнут к людям смекалистым и предприимчивым. А он – такой же предприниматель, как и его бывшая госпожа. Так что, с него взятки гладки. Он сам заработал свой кусок, так почему же должен с кем-то делиться?

Пора была звонить Агате. Он поднял трубку и на память набрал номер. В ту же секунду ответила Агата.

•Слушаю.

•Агата, это я, Кнорус.

•Ты мне уже звонил?

•Зачем, ты ведь только что вошла в квартиру, – как бы между прочим показал свою осведомленность Кнорус.

•Ты за мной фискалишь? – после некоторой паузы, серчая, спросила Агата.

•Я за тобой уже полгода фискалю. Только ты мне в ответ никаких знаков внимания не оказываешь.

•Эх, Кнорус, тебе в отношении с женщиной гибкости и выдержки не хватает, – ответила она более мягко. – Я ведь не браток, с которыми ты в основном имеешь дело. И не научилась продаваться, как проститутка.

У него вдруг застучало сердце. Впервые за все время Агата так доверчиво и без иронии с ним разговаривала. Он догадался, что у нее с Юрайтом произошел окончательный разрыв, и теперь, когда она осталась в одиночестве, ему, Кнорусу, представлялся неплохой шанс завладеть сердцем девушки.

•Агата, милая, не будет больше ни быков, ни нищих. Будешь только ты и я рядом с тобой. Я и мизинцем тебя не трону до тех пор, пока ты сама этого не захочешь. Я готов ждать еще долгое время, но только ты должна быть рядом со мной.

Трубка молчала.

•Не молчи.

•Я думаю.

•Да что думать! Бросай ты это попрошайничество и уедем.

•Я уже бросила, Кнорус. Скрипка и переход на Мырле остались в прошлом.

•Так ты о своем увольнении беседовала с Афинской? – спросил он вкрадчиво.

•Ну, о чем же еще?

•Долго она тебя мурыжила…

•Юрайтом интересовалась.

•Юрайтом? – переспросил он, как будто не понимал, о ком идет речь.

•Да, Юрайтом. Сначала устроила выволочку за любовную интрижку. А когда я сказала, что между нами ничего не было, стала спрашивать, не рассказывал ли мне он о каких-нибудь цыганах.

•И что ты ответила? – с беспокойством спросил Кнорус.

•Да откуда мне знать! Послушай, Кнорус, ты позвонил, чтобы устроить мне допрос?

•Нет-нет. Знаешь, я ведь тоже решил покончить с прежней жизнью и уехать отсюда. Поехали со мной, Агата… – вернулся он наконец к прежнему вопросу.

•Отпусти эту сучку, которую держишь у себя в заложницах.

Он на несколько секунд задумался: уж не таким ли образом, посредством Агаты, Афинская хотела помочь Юрайту освободить девчонку и выловить его, Кноруса? Он не мог поручиться, что смилостивившаяся наконец над ним Агата не выполняет задание Афинской. Уж он-то знал, что женщинам нельзя верить. Даже тем, к кому испытываешь любовь и симпатию.

•Только в обмен на тебя.

•Пусть будет так.

•Ты это говоришь от сердца или приносишь себя в жертву?

•Послушай, Кнорус, не донимай меня дурацкими вопросами. Мне сейчас не до сентиментальностей. Разве тебе мало того, что я согласилась быть с тобой? Одно могу сказать – никому не хочу быть обязанной. Ведь Юрайт думает, что ты похитил его дурочку из-за меня.

Он опять задумался: неужели Агата действительно ничего не знает? Не знает, что девчонка Юрайта прежде всего служит ему щитом от нападения ребят из стаи Афинской? Не знает, что с помощью похищения Инки он заставил Юрайта взять всю вину на себя? Должна знать. Ведь во время их разговора с Юрайтом, она находилась в его квартире. Но может быть, она не поняла, о чем идет разговор? Может быть.

•Хорошо, – сказал Кнорус, – я ее отпущу, но только тогда, когда ты будешь у меня.

•Говори, куда ехать.

•Ты так спешишь упасть мне в объятия? – впервые за весь разговор с иронией спросил Кнорус.

•Я хочу, чтобы вся эта комедия быстрее закончилась.

•Тогда в одиннадцать часов вечера я буду тебя ждать около входа в ресторан «Арагви». Знаешь, где это?

•Да уж – не лимита.

•Тогда до встречи, – и он положил трубку.

По дороге на Пушкинскую площадь, лавируя между редкими автомобилями, он обратил внимание на многочисленных омоновцев и обилие милицейских автомобилей в Центре. «Никак очередную облаву на путан устроили», – подумал он и пожалел, что назначил встречу в Центре, да еще около ресторана. Он знал, что, когда милиция устраивала в городе шмон, то в участок тащили правых и неправых, основываясь на принципе «там разберемся». Агату могли тоже усадить в автобус: чего это девушка поздним вечером околачивается около ресторана? Хотя Агата одевалась так, что ее нельзя было бы принять за ту, на которых устроена облава. Да и по ее лицу можно было бы сразу определить, что эта девушка не из ночных бабочек. Но чем черт не шутит, и Кнорус спешил к месту встречи, чтобы прибыть первым и не заставлять ждать ту, которую он, кажется, не на шутку полюбил.

Под плавную музыку в машине он продумал план своих дальнейших действий. Нет, он ни в коем случае не будет отпускать зазнобу Юрайта. До тех пор, пока одной ногой не будет стоять на трапе самолета или на подножке поезда. Впрочем, он мог бы закрыть ее в квартире, обрезать телефон, распустить своих быков, и они с Агатой уедут. Пусть, если хочется, девчонка прыгает с шестого этажа или, раскрыв окна, орет на всю улицу о своем заточении. Это его уже мало будет волновать. Они будут уже в дороге. Правда, пока он не решил, куда они отправятся. Только не на юг. И только не в российский город. Скорее всего, на Украину или в Белоруссию – поближе к границе. И в той, и в другой республике у него имелись неплохие друзья, которые могли бы подсказать, как и где обзавестись заграничными паспортами с визами. В том, что в Польшу он сможет проникнуть без особых проблем, Кнорус нисколько не сомневался. Но ему-то нужно было дальше. А для этого необходимы паспорта, и хорошо бы с шенгенской визой.

Около Центрального телеграфа он развернулся на светофоре и поехал в обратную сторону. Возле памятника основателю Москвы Долгорукому свернул направо, спустился вниз и поставил свою машину около пивбара, который в простонародье раньше называли «Яма».

Теперь он поднялся вверх к памятнику и около здания Моссовета увидел милицейский автобус, в который обычно плотно набивали путан, выловленных на Тверской. Наряд милиции прохаживался по площади.

Милиционеры и он, Кнорус, почти в одно время заметили девушку, которая переходила Тверскую. Блюстители порядка пошли в ее направлении, Кнорус перешел на легкий бег. Это была Агата. Когда она перешла дорогу, милиционеры и он поджидали ее уже около обочины. Один из ментов и Кнорус вместе подошли к девушке.

•Ваши документы.

•Здравствуй, дорогая, – сказал Кнорус и обнял Агату за талию и обратился к милиционеру, – у нас свидание, сержант.

Милиционер пренебрежительно оглядел его, а затем снова обратился к девушке:

•Свидание – не свидание. Почему правила дорожного движения нарушаете? Здесь нет перехода.

•Извини, сержант. Если бы она обходила место нашей встречи по переходу, то разве встретились бы мы ровно в одиннадцать? – и он вытянул левую руку, предлагая милиционеру убедиться, что в данную минуту стрелки показывали ровно одиннадцать.

Мент на секунду задумался, стоит ли ему дальше качать права или оставить молодежь в покое, но около перехода к книжному магазину послышались веселые девические возгласы, и он со всей группой поспешил на голоса.

•Неужели я похожа на проститутку? – словно саму себя спросила Агата и освободилась от руки Кноруса.

•Нисколько, – ответил он и попытался поцеловать ее в ухо. Но она снова увернулась.

•А где девчонка?

•Приедем и выпущу.

•Тогда поехали.

Они спустились к Столешникам, и, когда садились в машину, он увидел Контролера.

Мальчишка стоял около пивбара, засунув руки в карманы, явно демонстрируя свое присутствие.

•Посиди в машине, я сейчас, – он закрыл дверь и подошел к своему секретному агенту.

•Ну как, продолжать наблюдение, – жуя резинку, небрежно спросил Контролер.

•Нет. Все. Держи еще сто баксов – и свободен.

Мальчишка взял бумажку и поднял ее к свету фонаря:

•Ништяк. Не фальшивая.

•Я тебе сейчас по шее врежу, – улыбнулся Кнорус. – Фаль-ши-вая! Проваливай с глаз моих.

Контролер, не заставляя себя упрашивать, растворился в ночи. Кнорус вернулся к машине и сел за руль.

•Давай, прокатимся по ночной Москве, – попросила Агата.

•С удовольствием, – поддержал он ее предложение и добавил: – Возможно, этот город мы долго не увидим.

Они поехали по Пушкинской, потом свернули на Петровку и выскочили прямо к Большому театру. Около «Метрополя» повернули налево и помчались к Лубянке.

•Куда ты собрался меня увезти?

•Во Францию, Италию, Грецию – куда захочешь. Но сначала поедем в Минск.

•Тогда мне завтра необходимо заехать за вещами.

Он положил ей руку на колено, и она не воспротивилась этому.

•Успокойся, Агата. Все необходимое мы завтра купим. И одежду, и чемоданы, и билеты на поезд. Только уладь вопрос с матерью, чтобы она тебя не искала.

•Тогда я ей позвоню.

Они медленно ехали по Москворецкой набережной на третьей скорости. Кнорусу не хотелось убирать руку с ее колена и поэтому он не переключался. Слева возвышались громадные, уже позолоченные купола Храма Христа Спасителя.

•Ты крещеный? – спросила она.

•Нет. Бабка хотела окрестить, но отец, ярый коммунист, запретил это делать. Мы с тобой покрестимся в Париже в соборе Александра Невского.

•Я – крещеная. А тебе не советую креститься вдали от России. Человек, по-моему, должен креститься там, где родился. И умирать там же.

Они остановились на светофоре, и он убрал руку с ее колена.

•Как ты себе представляешь нашу жизнь, Кнорус? – вдруг спросила она.

•Это будет зависеть только от тебя.

•Тогда ответь мне честно, ты сильно насолил Афинской?

•Зачем тебе это?

•Я хочу все знать. И не хочу жить в страхе.

Он остановил машину на обочине дороги и прислонился подбородком к рулю. Рассказать ей все? Но не играет ли она с ним? А впрочем, что можно было еще скрывать? Все обо всем знают. На него идет охота. И если даже Агата, выполняла какое-то поручение Афинской, то он, Кнорус, не позволит ей никаким образом до самого отъезда, связаться с хозяйкой. На это у него хватает ума. Так чего же тогда скрывать? Он решился на откровенность. Надо было поставить все точки и, самое главное, выяснить отношение Агаты к нему.

•Без ведома Афинской я провел операцию и заработал очень большие деньги. Очень. И я не намерен ни с кем делиться, потому что понял основной закон: в волчьей стае, в которую мы с тобой попали, нужно жить по-волчьи. К тому же я не совсем доверяю тебе, Агата. Пока. Пока мы здесь. Пока за мной идет охота.

Агата вдруг закрыла лицо ладонями и сильно разрыдалась.

•Ну, что с тобой? Ты боишься со мной уезжать? Не надо этого бояться.

Совершенно неожиданно она повернулась к нему и обняла за шею.

•Я не люблю тебя, Кнорус. Я любила Юрайта. Но теперь все кончено. И я уеду с тобой. Здесь мне делать больше нечего. Я не хочу оставаться в этом жестоком городе ни дня, ни минуты. Я постараюсь полюбить тебя…

Он чувствовал на своей щеке ее горячие слезы, и ему ее стало до боли жалко. Вдруг вспомнились все его пошлые грубоватые ухаживания за ней. И ему стало стыдно, что он до сих пор не смог понять в этой девушке всю глубину ее души.

•Милая, успокойся.

•Я ненавижу Юрайта, – рыдала она, – я ненавижу Афинскую, ненавижу всех ее нищих, ненавижу себя. Давай, быстрее уедем отсюда, Кнорус!

•Обязательно, Агата. Обязательно.

•Я виновата перед тобой.

• В чем же? – отстранил он ее от себя и посмотрел в глаза. – Это я перед тобой виноват. Грубая скотина!

•Нет-нет, Кнорус. До сей минуты я играла, – она всхлипывала и старалась говорить связно, но у нее ничего не получалось, – сначала я сама решила ехать… К тебе… Чтобы ты освободил… А потом Афинская одобрила мой план и попросила… Попросила…

•Что попросила, Агата? Говори, что она попросила – это очень важно для нас!

•Чтобы я узнала, где ты находишься.

Ему захотелось оттолкнуть ее от себя. Ударить. Вышвырнуть из машины. Но она еще крепче обняла его за шею и еще громче разрыдалась.

•Но я же не предала тебя, Кнорус. Я все тебе рассказала. Я шла на нашу встречу и думала, что если выдам тебя, то будет еще одна жертва. И поняла: за что тебе мстить? Ты-то при чем в моих отношениях с Юрайтом? Да и заложницу ты взял вовсе не из-за меня. Все остальное – ваши дела с Афинской. Я не хочу о них знать ничего. Ничего!

Он обмяк, и теперь ему стало жалко ее. Он гладил ее по голове и повторял:

•Успокойся. Все будет хорошо. Теперь мы вместе, и я знаю, что нам делать. Это хорошо, что ты все сказала. Поручи мне, и я все устрою, как надо.

•Прости меня, Кнорус, теперь я перед тобой чиста, и ты все знаешь.

•Я тебя понимаю.

Он завел машину и они поехали. Он вырулил опять на Тверскую, и через несколько минут они уже были на Белорусском вокзале.

•Паспорт у тебя есть?

•Да, – она порылась в сумочке, достала корочку и натянуто улыбнулась: – Только это не заграничный.

Он взял документ.

•Подожди меня здесь, – и добавил: – А заграничный совсем скоро будет.

Через полчаса он вернулся и, радостный, плюхнулся в кресло:

•Завтра в восемь вечера мы уезжаем. В Минск. Значит, завтра у нас с тобой будет напряженный день. И тебя надо приодеть, и с оставшимися делами разобраться.

Она благодарно посмотрела на него.

До дома они ехали молча.

Ее, Агату, не раздирали больше муки по поводу предательства. Да и к Кнорусу она уже не испытывала такой неприязни и отчуждения, какими награждала его прежде. Ей, казалось, что действительно жизнь в этом городе для нее потеряна. Она не хотела больше видеть этих переходов с просящими людьми. Она не хотела больше видеть Юрайта. Она не любила Кноруса, но сейчас была благодарна ему за то, что он, один на этом свете, хоть как-то мог поменять ее жизнь. А она этого хотела.

По дороге и Кнорус разработал новый план дальнейших действий. Он знал, что если привезет Агату на конспиративную квартиру, где быки держали в заточении Инку, то его подельщики сразу догадаются, что их шеф готовит почву к побегу вместе со своей зазнобой. Конечно, если они узнают об этом, то Кнорусу трудно будет от них добиться повиновения без дележа тех денег, которые лежали в сейфе. Делиться он ни с кем не намеревался. А значит, надо показать своим товарищам, что драпать в ближайшее время он никуда не собирается. Даже, наоборот, необходимо было обнадежить их, что все дела идут довольно-таки неплохо. В таком случае Агату им нельзя показывать.

•Агата, – наконец сказал он, – сейчас я завезу тебя домой к моему давнему школьному товарищу. Побудешь у него до утра. Я постараюсь освободиться быстро.

•Это какой-нибудь браток из твоей команды.

•Нет-нет. С ними мы больше дела иметь не будем. Это действительно мой школьный товарищ. Он не знает никаких бандитских дел. Его не интересуют ни деньги, ни женщины. Для него есть единственное удовольствие – компьютер. Он просто зациклен на своих программах, модемах, Интернете.

Кнорус посмотрел на часы и продолжил:

•Вот увидишь, хотя сейчас уже далеко за полночь, он сидит за своей машинкой и щелкает клавишами. На тебя он не обратит никакого внимания. Так что, ложись сразу спать и высыпайся. Завтра – нелегкий день.

Она не стала задавать ему никаких вопросов, понимая, что он выбрал и обдумал уже самый правильный и безопасный вариант. Агата теперь полностью доверилась Кнорусу и после всех переживаний и нервных потрясений желала лишь улечься в теплую кровать и закрыть глаза.

Они подъехали к дому, где жил одноклассник Кноруса, поднялись на третий этаж и позвонили в дверь. Прошла почти минута, но никто не открывал. Кнорус позвонил еще и еще. Наконец за дверью послышались шаги, и на пороге появился худющий парнишка в свободном вязаном свитере и затертых джинсах.

Как ни в чем не бывало он спросил:

•А, это ты? Давно звонишь? Я тут программкой одной занят. Ну, проходи.

На Агату он действительно не обратил никакого внимания. Как будто ее и не было вовсе.

•Твоя комната свободна. Раздевайся и отдыхай.

•Я часа на три еще отлучусь, а у тебя побудет Агата.

•Как хочешь, – безвольно пожал плечами компьютерщик. – Пусть ложиться, а я пойду еще немного посижу над программкой.

Они зашли в комнату, где была кровать и книжная стенка, заваленная журналами и компьютерной литературой.

•Нам нельзя вместе ехать на явку. Подожди меня здесь до утра, – он собрался было уже выйти из комнаты, но в дверях повернулся и пристально посмотрел ей в глаза: – Я думаю, что ты уже никуда не сбежишь, и никому не будешь звонить?

•Нет, Кнорус. С прошлым все кончено.

•Я тебе верю.

Через полчаса он уже звонил в дверь явочной квартиры. Открыл Граф.

•Доброй ночи, начальник.

•Как дела?

•Тихо все.

•А что же не спите? Три часа уже.

Граф осклабился:

•А мы тут в картишки режемся: кому первому предстоит с девчонкой.

•А вам разве не все равно? – съязвил Кнорус.

•Не скажи, шеф! Ведь первый считается организатором, а значит, и срок ему больше дадут.

На кухне два братка что-то выясняли между собой, Кнорус взял за рукав Графа и провел в гостиную. Они сели в кресла.

•Послушай меня, Граф, внимательно.

Браток откинулся на спинку, закурил и недоверчиво посмотрел на Кноруса.

•Завтра утром у меня встреча с Яхтсменом. За долю от нашей прибыли он согласен взять нашу группу под свое крыло…

•Это сколько же в деньгах будет составлять его доля?

•Шестьдесят тысяч.

•Ни ху-ху себе!

•А ты хочешь, чтобы Афинская или сам Яхтсмен нам головы поотрывали?

•Надо все поровну поделить и разбежаться.

Кнорус презрительно посмотрел на него:

•Куда же ты скроешься, Граф?

•Каждый сам за себя отвечает…

Кнорус пустил в ход последний аргумент:

•Хорошо, тогда сейчас же созываем коллегию и решаем большинством голосов.

•Нет, – тут же привстал Граф, прекрасно зная, что все подельщики встанут на сторону Кноруса, и в таком случае он может не получить ни гроша. – Я согласен – вези деньги.

Кнорус бесцеремонно встал с кресла, достал ключ от сейфа, открыл его и сгреб все пачки с долларами в дипломат.

•А все-то зачем берешь? – опять подозрительно прищурился Граф.

•Для того, дорогой мой товарищ, чтобы вся дележка прошла без дураков.

Граф в недоверчивости заиграл челюстями:

•А с этой девкой что делать будем?

•Не выпускать ее из квартиры до тех пор, пока я не улажу все вопросы с Яхтсменом. После переговоров я вернусь, и все тогда будет ясно. Но не вздумайте ее хоть пальцем тронуть!

Он взял дипломат, прошел в прихожую и, приоткрыв дверь, снова обратился уже к бывшему братку: – Только без самодеятельности, Граф!

•Понял, – кивнул тот поникшей головой.

Кнорус, радуясь, что все прошло без лишних эксцессов и истерик, чуть ли не бегом спустился к машине.

Оглавление