Назад
КОЕ-ЧТО О МАКИЯЖЕ
Как известно, в подмосковсной Балашихе, которая разлеглась на протяжении восьми километров по Горьковскому шоссе, – шестнадцать светофоров. Проще говоря, через каждый пятьсот метров – светофор.
Я сознательно упущу те выражения, которые отпускают «водилы» в адрес гаишников и властей города, когда в огромном автомобильном потоке им приходится проезжать этот подмосковсный городок. В даный сезон, когда еще пара-тройка автомобилей закипит и перекроет произжую часть, водители попадают не в Балашиху, а в один из кругом ада. Рев клаксонов, смог, отборная ругань, скрежет металла.
Однажды в таком потоке я в самом начале Балашихи остановился на светофоре за вишневой «восьмеркой», за рулем которой сидела дама лет тридцати. Когда загорелся, дама и не думала трогаться с места. Я в сердцах сплюнул, думая, что в машине мадам произошла какая-нибудь поломка. Обрулить или сдать назад было тоже невозможно. Сзади меня заклинил другой автомобиль, да и я стоял к восьмерке слишком близко, дабы попытаться ее объехать. Оставалось только на чем свет стоит ругатьвсе и всех, что имелось за окнами. Но не договорив до конца и первой фразы, я вдруг увидел, что водительша восьерки как ни в чем не бывало, старательно, глядя в зеркальце, орудует кисточкой для ресниц. Затем она положила на сиденье парфюмерный инструмент и лихо тронулась с места. Я за ней, по дороге соображая, что никакой поломки с ее машиной не случилось. Просто дама, чтобы не терять времени приводила себя в порядок.
Через пятьсот метров мы опять остановились на светофоре, и дама принялась орудовать кисточкой над другим глазом. Опять зажегся зеленый, но она и не думала стартовать. Опять же, объехать ее восьмерку не было никакой возможности и, отпустив несколько непристойных словечек в ее адрес, и с силой нажал на клаксон своего автомобиля. Ноль эмоций! Но мое возмущение поддержали и другие водители, которые стояли следом на полосе. Как об стенку горохом!
Наконец дама, закончив колдовство с другим глазам, спрятала кисточку в коробку и тронулась.
Несколько светофоров мы успели проехать не останавливаясь. Но где-то в середине Балашихе попались опять на красный. Впереди меня та же восьмерка. Теперь ее владелица принялась за операции с пудрой.
Зеленый. Шоссе взорвалось гудением автомобилей, словно в последний путь провожали заслуженного таксиста. Дама, не обращая внимания на какофонию, не спеша тыкала мягкой подушечкой по своим щекам, подбородку. Закончив, дернула ручку скоростей и поехала.
Чтобы не быть дураком и на очередном стартовом этапе не стать жертвой ее косметических изысков, я постарался объехать ее машину. Но тщетно! Машины двигались столь плотным потоком, что выскочить на соседнюю полосу не представлялось никакой возможности. И мы опять остановились на красном. Она впереди, я за ней, за мной сотни автомобилей. Теперь эта фря красила губы.
Чтобы напомнить ей еще разочек, что она на дороге не одна, я врубил дальний свет всех свои четырех люминесцентных фар. В ответ на такую наглость, она лишь отвернула зеркало заднего вида, из которого ей прямо в глаза отражались мощные потоки света от моей машины и доделала парфюмерную процедуру по маленькому зеркальцу из своей косметички.
Зеленый давно горел.
Вой сирен стоял неимоверный. Из открытых окон вырывались семиэтажные ругательства. И, когда требуется, – ни одного постового, чтобы образумить нерадивого водителя. То есть, водительшу.
Дама грациозным движением положила губную помаду в пудреницу, поправила зеркало заднего вида и нажала на газ. Когда резина под ее колесами резко завизжала, из заднего окна выпрыгнул силуэт кисти руки с вытянутым вверх средним пальцем и тут же загорелась надпись из красных лампочек, где обычно устанавливается дополнительный тормозной фонарь «Fuck you».
… Я бы, конечно, догнал ее, и сказал бы все, что думаю о таких дамочках. Истинный бог, догнал бы, если бы моя старая вазовская копейка была бы хоть чуть-чуть помощнее и расторопнее…
1997 г.