Назад
ОРИГИНАЛ
Гришка с детства славился своим чудачеством и оригинальностью. И хотя в школе по всем предметам учился на хорошо и отлично, порой за поведение получал не больше двух шаров. За оригинальность. За те знания, о которых в учебниках не пишут. Это он на уроке литературы не побоялся заявить, что создатель русского литературного языка, великий поэт Пушкин не брезговал матершинными словечками. И привел несколько примеров. И по биологии выказал недюжинные знания. Среди старшеклассников по рукам в ксерокопиях ходил его реферат «Половой член некоторых животных – как символ чести, достоинства и экзотики среди народонаселения России». Между прочим, преподаватель биологии, когда ознакомился с этим трудом до слез хохотал и не переставал удивляться начитанностью Гришки, за что и схлопотал от директора школы строгий выговор. А писал Гришка о том, что из полового члена барана некоторые кавказские народы изготовляют камши. То есть ногайки, которые и являются символом чести, достоинства и власти. А ослиный половой член служит экзотическим талисманом у тотошников – любителей тотализаторной игры на скачках.
После школы Гришка легко поступил в университет на исторический факультет. Как и всех прогрессивных студентов его увлекло искусство тату. Только он, Гришка, не стал на тыльной стороне ладони выкалывать банальное «Не забуду мать родную», не привлекал его дракон или попугай на предплечье, которых так обильно усаживали на свое тело его сокурсники. Нет, его тату было куда оригинальнее. Рядом с мочкой правого уха был аккуратно выколот маленький микрофончик, перечеркнутый крестом, и сделана надпись «Не манди под ухо». Когда во время семинаров или экзаменов к нему лезли за подсказкой, Гришка оборачивался, убирал длинные волосы, прикрывающие татуировку и постукивал пальчиком по синему микрофончику. После этого к нему не приставали. Правда, какого терпения и воли стоило Гришке удаление сей татуировки, когда мода на тату вдруг закончилась!
Из фирмы, куда он попал на преддипломную практику его через пару недель с треском выгнали. Первого апреля он направил по пейджеру генеральному директору сообщение: «В связи с выявленными в ходе работы налоговой полиции нарушениями счета вашей фирмы арестованы». После этого послания директор выгреб из сейфа всю долларовую наличность и исчез на три дня в неизвестном направлении. А когда самые доверенные лица фирмы сообщили ему о первоапрельской шутке, Гришка остался без преддипломной практики.
Ох, о Гришкиных чудачествах можно было бы рассказывать без конца. После университета он пропал на несколько лет. Говорили, что не вылезал из археологических экспедиций, что-то раскапывал в Крыму и в Сибири. Но в конце концов судьба вновь нас свела вместе. Он устроился работать к нам в издательство консультантом по исторической литературе. Он заметно похудел,
стал молчалив и теперь не носил длинные волосы. О том самом Гришке лишь напоминал шрам рядом с мочкой правого уха, где когда-то была оригинальная татуировка.
Свою работу он исполнял добросовестно и порой безжалостно черкал авторские научно-популярные исследования, подвергая каждый факт сомнению и требуя неопровержимых доказательств. Спорить с ним было бессмысленно и бесполезно. Он знал гораздо больше тех, кто писал научные книги. Но если спор между ним, консультантом, и автором произведения все-таки возникал, Гришка доставал из своего стола огромное, размером со страусиное, яйцо, расписанное под гжель, клал его перед ретивым спорщиком и требовал открыть. Да, яйцо раскрывалось на две половинки.
Через несколько секунд автор гоготал на весь кабинет и забирал рукопись на доработку. Внутри яйца были написаны волшебные слова «Не морочь мне яйца».
Но он до хрипоты отстаивал свое мнение не только перед авторами, но и перед главным редактором издательства, должность которого занимала женщина средних лет, которая, как удостоверились все сотрудники, не обладала ни малейшей каплей чувства юмора. Она не понимала безобидных Гришкиных шуток и подтрунивания. Не улавливала смысла рассказанного модного анекдота и лишь выход очередной исторической книги мог вызвать на ее лице счастливую улыбку. Ах, как она любила в часы редакционного веселья напоминать о серьезности наших предков. Она и впрямь считала, что деды и прадеды, бабки и прабабки лишь производили, совершенствовали, открывали, ваяли, писали все самое серьезное, могущественное и выдающееся. Мне казалось, что Гришка не мог оставить без своего оригинального внимания серьезную помпезность нашей начальницы. Вот-вот, что-то, да выкинет.
Но шло время, и я не только устал ожидать от Гришки какого-нибудь выкидона в адрес редакторши, я в конце концов разуверился в его чудачестве и оригинальности. Скорее всего – все прошло, все испарилось, и Гришка значительно повзрослел.
Напрасно. В канун женского дня 8 марта он куда-то пропал на три дня с собранными на подарки для женщин деньгами. «Уж не запил ли где за казенный счет?» – думал я. Но он объявился, когда столы в издательстве были сдвинуты, а на них расставлены вазы с цветами, тарелки с закусками и бутылки с водкой и вином. Во главе восседала редакторша.
Из огромной сумки он одну за другой доставал коробки и раздавал их каждой женщине. Аккуратные коробки, в которые в магазинах «Посуда» упаковывают стеклянную утварь. Всем сотрудницам – одного размера. Только редакторша получила самую большую. И тут же на свет были извлечены миниатюрные глиняные сосуды, так похожие на современные заварные чайники. Только вместо носиков – мужской половой член.
– Что это такое! – бросив на стол сувенир, всплеснула руками редакторша, – Как это понимать, Григорий?
– Это сосуд для питья, который использовали в домашнем хозяйстве древние хазары, – спокойно ответил Гришка. – Медный оригинал хранится у меня дома. А это копии – сделанные современными гончарами.
– Но это так пошло!
– Отнюдь. Не пошло, а даже оригинально. Пить из этого сосуда можно только из носика. Потому что по краям своеобразной кружки сделаны дырки. Этим древняя хазарка высказывала свое расположение к мужчине.
Подарок не понравился только редакторше. «Или я – или он» – поставила она на следующий день вопрос перед директором издательства. И Гришка не стал ожидать и сам уступил даме. Правда, через месяц на «Таврии», на которой она ездила на работу, появились розовые шины. Я догадывался, кто их ей подарил…
1998 г.