Назад
ПОРНОФИЛЬМ
Один мужик прочитал в столичном журнале, как делаются отечественные порнофильмы. Но это, в общем-то, его мало интересовало. Что он, порнофильмов не видел, что ли? «Другое дело, – подумал он, – вот если бы самому принять участие в какой-нибудь групповухе! Да кто ж возьмет?» С другой стороны, утешил он себя, СПИД гуляет, другие заразные болезни… Стремное это дело.
Но привлекли того мужика несколько строк из статьи, из которых он узнал, что один профессиональный оператор, а по совместительству и режиссер, может за умеренную плату заснять, на пленку доброжелательный половой акт и сделать из этого настоящий порнофильм. С музыкой, с сюжетом. Многие семейные пары прибегали к его услугам.
И решил мужик, так сказать, тряхнуть стариной.
Когда супружница того самого мужика – продавщица гастрономического отдела местного универсама – притащилась в десятом часу вечера с полными сумками домой, мужик неожиданно принял облик довольно-таки услужливого и заботливого супруга: сумки с порога подхватил, и что еще больше удивило женщину – ужин был уже разогрет.
Жена-продавщица, отужинав цыпленком табака, попивала душистый цейлонский чаек и подозрительно посматривала на свою вторую половину: с чего у этого дармоеда появилась вдруг такая прыть? Уж не согрешил ли с кем? Но после успокоилась – куда ему!
А мужик ей журнальчик со статейкой подсовывает: на вот, мол, почитай на сон грядущий.
Она пробежала статейку глазами, словно ознакомившись с торговым отчетом, и пренебрежительно фыркнула – надо же какая пошлость!
– Пошлость-то она пошлость, – согласился мужик, – Но ты еще раз внимательно прочитай то, что я подчеркнул.
Она опять взяла журнал в руки:
– Оператор-профессионал из Останкино снимает порнофильмы у себя на дому. В основном работает с супружескими парами. Сюжетный фильм монтируется под классическую музыку…
– Ну и что? – подняла на мужа удивленные глаза жена-продавец.
– Не усекла?
– Нет.
– Объясняю. Может быть и нам заказать кино? Видак есть…
Женщина посмотрела на суженого, как на человека потерявшего рассудок.
– У тебя с головой-то все в порядке?
– Подумай, один раз живем…
– Дурак ты, – сказала она, встала из-за стола и стала готовиться ко сну.
Но тот мужик обладал завидным упрямством и, когда требовалось, мог быть очень настойчивым. В кровати, обхватив необъятное тело жены, снова подлез к ней с тем же вопросом.
– Пойми – это же память у нас на всю жизнь останется. Мы с тобой и классика. Григ, а лучше Дебюсси! Когда-то состаримся, захотим о былом вспомнить, вжик кассетку в видак – Дебюсси и мы с тобой занимаемся любовью…
– Не знаю, как ты, а я и на пенсии без кассетки смогу наслаждаться любовью. Было бы с кем, – ехидно парировала разомлевшая от ласк мужа женщина.
Другой раз мужик на такую колкость страшно бы обиделся, но поставленная им цель требовала решения вопроса. Он не обратил на ее слова никакого внимания, ласкал, что было очень редко и удивительно и, наконец, между ними произошло то, что бывало все реже и реже.
Словом, уломал он ее и супружница уступила его просьбе сняться на видеокассету. Конечно, поставила ряд условий: оператор должен быть человеком благонадежным, при съемке не должно быть никаких ассистентов, фильм сразу после монтажа должен быть отдан лично ей в руки, и, что, особенно казалось ей немаловажным, обстановка салона, где должно происходить действо, должна обязательно ей понравиться. При этом ей представлялись шелковые простыни, персидские ковры, шикарная тахта и другая атрибутика в том же духе.
Мужик все обещал устроить лучшим образом.
Бог знает какого оператора отловил в Останкино настырный мужик – того о котором писали в журнале или совсем другого, но мастер порносъемки, еле улыбнувшись, согласился поработать с сюжетом за полста долларов, а затем положить на видеопленку любовные утехи супружеской пары. В назначенное время мужик со своей вздыхающе-пунцовой женой с трудом одолели пять этажей какой-то хрущевки на окраине столицы и позвонили в заветную дверь. В проеме появился молодой человек лет двадцати пяти, и продавщица была уже готова сделать, как говориться, от ворот поворот.
– Ни о какой съемке не может быть и речи. Этот оператор нам в сыновья годится. Ты совсем охренел! – напустилась она на мужа.
Но у мужика на этот случай тоже были припасены веские аргументы.
– А ты что, желаешь, чтобы тебя разглядывал мой ровесник? Пусть уж лучше молодой снимает – он о твоих прелестях уже через пару часов забудет. А пожилой еще в ухажеры начнет набиваться…
Женщина еще несколько секунд постояла в нерешительности, но после смело перешагнула порог киносалона. В зале, где должна была происходить съемка, был уже разложен видавший виды диван-кровать, который, как можно было догадаться, достался молодому оператору в наследство от родителей. На полу затертый ковер. На стенах обои не первой свежести.
Пока оператор возился в другой комнате с кассетами, мужик опять заметил, что его баба засомневалась в продуманном проекте и, желая вернуть инициативу в свои руки, ткнул пальцем на треногу, на которой была установлена видеокамера.
– Черт с ней, обстановкой. Главное кровать есть. Зато смотри огромная камера. «Сони-Битокам». Знаешь, такой президентов снимают, знатных артистов. Аллу Пугачеву, например, или Газманова…
Услышав фамилию своего любимого певца продавщица махнула рукой:
– Черт с ним! Как говорят, обратной дороги нет. Чего начинать-то? – обратилась она к мужу. В комнату вошел оператор, который услышал концовку разговора порнопартнеров.
– Раздевайтесь. Ложитесь. И…
Тут наш мужик не на шутку возмутился:
– Как это раздевайтесь и ложитесь? Мы же кино с сюжетом заказывали, с музыкой, а не какое-то обыденное сношение женщины и мужчины. Вы что сюжет не продумывали, как мы договаривались?
– Ах, да! – нехотя согласился оператор-режиссер, которому хотелось поскорее закончить съемку порнофильма и получить деньги, – Конечно, продумал. Значит, сюжет такой. Партнерша сидит на диване и разглядывает снимки в порнографическом журнале. Видите, я его уже даже подготовил. Картинки я возьму потом крупным планом и смонтирую в канву фильма. Потом, вдруг появляется гость и медленно с достоинством подходит к женщине, садится рядом и они уже вместе перелистывают страницы журнала. Какая-то иллюстрация особо привлекает их внимание, они сначала прижимаются плечами друг к другу и в это время их обоих охватывает непреодолимое желание. Мужчина медленно раздевает женщину, она в то же время снимает одежду с него. Укладываются на кровать и дело пошло. Ну как, согласны?
Продавщица-жена равнодушно пожала плечами, мол, снимайте как хотите. Она не умела писать сценарии, зато отлично умела взвешивать масло, сыр и колбасу. Но ее мужик ни с того ни с сего вдруг взъерепенился:
– Нет какого-то антуража здесь. Куража, так сказать…
– Какой же вам антураж и кураж нужен? – с пренебрежением посмотрел на него молодой оператор.
– Ну, к примеру, я ей снимаю кофточку и лифчик, а она потом встает с дивана и медленно снимает один чулок, потом другой…
– Я же в колготах, дурак! Когда это женщины чулки носили? – остановила фантазию мужика продавщица.
– Точно! Об этом я не подумал. Хорошо, тогда ты их сразу сними, – дописывал словесно уже свой сценарий мужик, – А я с тебя долой кофточку, ну, а бюстгальтер сама, сама… Мне кажется так эротичней. Вы как на это смотрите? – обратился он к оператору.
– Отлично задумано! – поддержал просиявшего мужика молодой человек, – И юбку ваша партнерша должна сама снимать. Только медленно, медленно. Будет еще эротичней. И останется в одних трусиках.
Мужчины обрадовались найденным совместно поворотом необычного сюжета, женщина оставалась безучастной к их радости. Быстрее бы это все закончилось – было написано на ее лице. Она, как ей и посоветовал мужик, сняла колготы и бросила их куда-то под стол.
Вспыхнули софиты. Замигала «Битокам», которой, возможно, снимали и самого Газманова.
Она сидела на диване и с кислой миной листала десятилетней давности «Пентхауз. Мужик с пунцовыми щеками пританцовывал вне поля съемки, с нетерпением ожидая своего выхода.
– Улыбайтесь, улыбайтесь! – командовал режиссер-оператор, – А то можно подумать вы не наслаждения ждете, а изнасилования.
Продавщица гастрономического отдела вспомнила, как однажды кто-то ей говорил, что перед съемкой американские фотографы просят своих клиентов сказать слово «Чиз», что на русском гастрономическом языке переводится как сыр. «Чиз» говорят для того, чтобы улыбка даже у несчастливого человека получалась самопроизвольно. Она еле слышно прошептала «чиз» и оставила мышцы лица в этом положении.
– Отлично, – похвалил режиссер, и не отрываясь от камеры, махнул рукой в сторону мужика, – Ваш выход сэр!
Мужик сразу сообразил, что эта команда предназначалась ему.
Камера мигала лампочками, софиты слепили, сюжет начинал раскручиваться.
Мужик подтянул брюки, которые то и дело спадали с его худющих бедер, и чуть ли не бегом затрусил к ложу любви.
– Чем интересуетесь, мадам? – спросил он свою супругу с дрожью в голосе. Он очень волновался: побаивался не предстоящего акта любви, а того момента, что окажется перед камерой. Сниматься-то ему никогда в жизни не приходилось!
– Да так, один интересный эротический журнальчик просматриваю…
– Очень должно быть занятно? – играл свою роль мужик.
– Ужасно занятно! – вошла в образ и женщина, – Можем просмотреть некоторые снимки вместе.
У мужика выступила испарина на лбу, и он тут же плюхнулся рядом с предстоящей сексуальной партнершей. Немедля прижался к ее плечу и сразу полез расстегивать кофточку.
– Не спешите! Куда торопитесь? – попросил оператор только для того, чтобы поддержать значимость момента. Вообще-то ему было глубоко наплевать, как быстро его герои станут разбираться между собой. Но он ведь как-то должен поддерживать марку режиссера из Останкино. – Что же вы как трактор претесь по борозде? Прямо насильник какой-то, а не любовник.
– А чего это вы в кадр вмешиваетесь? – в свою очередь встревожился соавтор сценария.
– Не беспокойтесь. При монтаже мой голос уберется. Работайте, работайте!
Мужик продолжал нервно выдергивать пуговицы из петель. И когда кофточка была уже полностью расстегнута, он резко потянул плечико на себя. Женщина податливо высвободилась из рукава, побаиваясь, что партнер по сексу может и вовсе разорвать новую кофточку. От другого рукава она освободилась сама.
– Прекрасно! – сдерживая смех, похвалил оператор.
Когда актриса осталась в черном атласном бюстгальтере пятого, а может быть, и шестого размера, мужик резко ткнулся носом в то место, которое называют ложбинкой между грудями. Но она резко отбросила его голову и поднялась с дивана, помня канву сюжета – ведь она сама должна снять лифчик.
Несколько мгновений ей было неловко, но за огромной камерой и ярким светом софитов она совсем не увидела кого-либо постороннего, и, ловко закинув руки за спину, в долю секунды расстегнула бретельки, как это делала уже тысячи раз в своей жизни. Когда предмет верхнего купальника был снят, оператор резко потянул камеру на себя – объектив просто не мог захватить того богатства, которое называлось грудями.
Дальше действие развивалось по стремительному плану. Актриса, конечно, все еще испытывала некоторую неловкость, но тем не менее отступать уже было некуда и она быстро стянула с себя юбку. В это время мужик скинул брюки. Словно по армейской команде «Отбой» они плюхнулись на ветхий диван. Партнер, забыв о любовной прелюдии, тут же залез на женщину, хотя та еще все находилась в трусиках типа «девять с половиной недель».
– Не спешите! – прикрикнул оператор, – Партнер помогите партнерше освободиться от нижнего белья. Только нежно. Нежно, я говорю!
Мужик, выполняя команду режиссера, вскочил на колени и обеими руками с двух сторон ухватился за «девять с половиной недель», резко стараясь высвободить на свободу огромные бедра продавщицы гастрономического отдела.
– Нежно, я сказал! – снова прикрикнул оператор, но команда запоздала.
Трусики улетели на ковер и попали как раз в ракурс съемки. А мужик, словно впервые увидев женщину, после долгой отсидки в лагерях, навалился на свою партнершу, проделывая движения червяка, которого накалывают на крючок.
Камера, как говорится, стрекотала. Время эротики закончилось, и наступила пора переходить к конкретным порнографическим действиям.
Мужик прозрачными ладонями хватал актрису за груди, ерзал, подпрыгивал, но… эрекции не случалось.
После десяти минут диванной борьбы, оператор остановил камеру и выключил софиты.
– Так дело не пойдет! Вы бы хоть подготовились к съемке-то!
– Да как к ней подготовишься-то? Не выход из-за печки снимаем! – упавшим голосом ответил мужик.
– Чудило! – посмотрела в его сторону жена, – Нечего было накануне ко мне приставать. Воздержался бы – глядишь и к съемке готов был бы.
Оператору стало жалко своих актеров, и он постарался предотвратить назревающую ссору:
– Надо было попросту сходить в секс-шоп, купить специальную возбуждающую мазь или крем. Такого добра в этих магазинах навалом. И все было бы нормально.
– А есть даже такие средства? – не поверил мужик и тут же встрепенулся с новой надеждой, – Может быть сейчас сбегать? Какие мази нужны?
– Лучше займись онанизмом в сортире, а режиссер заснимет на пленку, – с сарказмом сказала жена, – Вот и будет тебе порнографический фильм с одним главным героем.
– Стоп! – опять скомандовал парень. Он вспомнил, что однажды очередная пассия подарила ему какой-то сексуально-возбуждающий бальзам, которым он, правда, так ни разу и не воспользовался, – Есть у меня одно средство.
Он оставил своих поникших героев, сидевших голышом на диване, и ушел в другую комнату искать заветный бальзам.
– И зачем я тебя, охламона, послушалась? – тряхнув грандиозными грудями, совсем печально вздохнула женщина.
Но мужик снова воспрял духом:
– Успокойся, все будет нормально. Я же тебе говорил, что это настоящий специалист по порнофильмам, у которого в случае чего найдется средство…
– «В случае чего»! – передразнила мужика супруга, – Это самое «в случае чего» в штанах готовым нужно носить!
– Не было такой необходимости, – уже со злостью ответил мужик.
Быть бы крупной ссоре, но в это время в комнату-студию вошел оператор. В руках он держал небольшой тюбик.
– Вот возьмите и натрите свой.. этот…
– Прямо перед камерой? – засуетился мужик.
– А что? Это идея! Можно и перед камерой. Еще лучше, если эту процедуру проделает ваша партнерша. Будет очень эротично.
Но актриса возмутилась и наотрез отказалась участвовать в дополнении к сценарию:
– Сам пусть натирает.
Она демонстративно легла на диван животом вниз, уткнувшись, видимо от позора, в подушку.
– Ван момент! – сказал мужик и начал раскручивать тюбик.
Оператор пошел на кухню выпить рюмку водки. Но через пару минут услышал из комнаты восторженный голос мужика:
– Скорее шеф! Все готово, я в боевом порядке!
Когда молодой работник Останкино вернулся к объекту съемки, герои уже сотрясали диван порывистыми движениями.
«Битокам» включился и исправно работал минут двадцать. Актеры мычали, скулили, кряхтели, изображая стоны наслаждения и сексуальной истомы, переворачивались, меняли позы. То мужик подскакивал на своей суженой, словно на крупе буденовского скакуна, то героиня придавливала любовника к дивану так, будто скручивала только что пойманного торговца наркотиками, пытаясь вырвать у него поличный товар.
То они, следуя неписаному сценарию, закручивали действо лежа на боку. Но когда на переднем плане находилась героиня, то даже могучий объектив японской видеотехники не мог запечатлеть актера, который терялся за огромным торсом партнерши. Очень сексуальным получался сюжет, когда партнеры менялись местами и на передний план выдвигался герой фильма. Лысеющая голова мужика прыгала между двух грудей продавщицы, и оператору даже казалось, что перед ним трехгрудая женщина.
Наконец, камера прерывисто замигала, показывая, что часовая кассета «Панасоник» заканчивалась. Но порыв и желание у героев только усиливалось. Оператор, не прерывая игру актеров, вставил новую кассету и предупредил:
– Будем снимать вторую серию.
– Это как? – спросил мужик, резко притормозив, но не отпуская на волю своего скакуна.
– На ковре. Передвигайтесь на пол.
– Только я под нее не лягу, – тут же запротестовал мужик, – Чревато последствиями, понимаете ли…
– Хорошо, – согласился уже уставший оператор, – Я представляю вам полную свободу действий. Ведите канву фильма по вашему внутреннему обоюдному сценарию…
Камера снова мигала лампочками, сцены происходили на полу, потом около стены, на столе, в ванной, опять на диване. К окончанию второй кассеты стала вырисовываться кульминация, и, наконец, наступила развязка. Актеры, теперь уже больше походившие на замученных каскадеров, тяжело дышали и благодарили судьбу за то, что режиссер не требует нового дубля.
– Молодцы! – равнодушным голосом поблагодарил своих героев режиссер, – Никакая западная порнушка не сравниться с нашим фильмом. Это я вам обещаю. Ночью сделаю монтаж, озвучку, а завтра получите свое произведение в собственную видиотеку.
– Нет. Мы так не договаривались, – заправляя груди в черный атласный бюстгальтер запротестовала актриса, – Фильм мы должны получить только сегодня!
– Но монтаж дело не одной минуты. – попробовал возразить оператор.
– Плачу за скорость еще пятьдесят баксов, – накинув кофточку, сказала женщина.
Деньги для молодого оператора были немалыми, и он согласился тут же приняться за работу в присутствии актеров.
Но монтаж оказался довольно-таки несложным. Герои попросили убрать только ту часть, которая была запечатлена на пленку до появления чудодейственного бальзама. Конечно, оставив часть с просмотром эротического журнала. Остальное, по их мнению, не требовало никаких изменений и ремарок.
Сложнее оказалось с озвучиванием. То есть с подбором музыкального сопровождения.
Мужик, как и мечтал раньше, повторил свой заказ:
– Хорошо бы в прелюдии запустить Чайковского – «Танец маленьких лебедей». А уже когда дело пошло – «Времена года» Дебюсси. Есть у вас такие пленки? – спросил он у оператора с мольбой в глазах.
– У меня все есть. Как пожелаете, так и сделаем. Можно и лебедей в прелюдии…
Но тут героиня фильма, до этого молча слушавшая разговор мужчин по поводу музыкального сопровождения, вдруг резко вмешалась в беседу:
– А Газманов? Газманов есть?
Мужчины недоуменно переглянулись:
– А причем тут Газманов? – спросил мужик.
– Порнофильм под Газманова? – вытаращил глаза на актрису молодой оператор, – Оригинально!
– Это не порнуха, – обозлилась продавщица, – В порнухе участвуют люди случайные, которым за это платят. А в данном случае мы платим вам. Этот фильм о пути слияния двух любящих сердец.
Она посмотрела на своего мужика и добавила:
– Может быть о конце пути. Короче, есть Газманов?
– Найдем, – кивнул головой оператор, – Но как вы это видите?
Продавщица гастрономического отдела устремила свой задумчивый взор в потолок.
– Значит, сначала, или как вы называете, в прелюдии, – идет «Путана», Потом, когда действие закрутилось – песню про «Бархан». Можно и «Морячку» вставить. Начало второй серии открывается композицией про «Эскадрон». Ну, а в конце что-нибудь о смысле жизни…
– Что о смысле жизни?
– Ну, например… – и она нежно пропела,
Офицеры, офицеры, офицеры…
Мужик махнул рукой, зная, что спорить в данном случае бесполезно – пусть Газманов, пусть офицеры.
Через пару часов пленка была озвучена.
– Ну, а название фильму дадим «Слияние двух сердец»? Я так думаю? – оператор в упор смотрел на женщину.
– Нет. Пусть фильм называется «Этот день». Есть такая песня у Газманова.
– Мне все равно, – пожал плечами оператор.
… Заказчики остались удовлетворенными. Как-никак, а память на всю жизнь.
Глядишь, через пару лет – вжик кассету в магнитофон…
1997 г.