Назад

ПОВОД ДЛЯ ЗНАКОМСТВА

Она вошла в первый вагон на Курской. Алька увидел ее в зеркало заднего вида еще на перроне. Достала книгу и села в уголочке, аккурат под схемой столичного метро. Ноги от груди, волосы до груди, а сама грудь вот-вот блузку разорвет. Такая фифа!

Машинист Павел закрыл двери, тронул состав. Он тоже обратил внимание на припозднившуюся пассажирку. И не боится же в полночь одна ездить.

– Эх, с такой бы познакомиться, да после смены по ночной Москве гулять до утра, – сказал Алька и, приоткрыв дверь кабины в салон жадно посмотрел на незнакомку. В мыслях он даже загадал, если девушка едет до конечной станции, то обязательно выйдет из кабины и что-нибудь скажет. Этакое. А что он скажет, этакое?

Курская. Бауманская.

– На Электрозаводской выйду и что-нибудь скажу, – вслух сам себя уговаривал Алька.

– А что ты ей скажешь? – улыбнулся Павел

Алька дернул плечами:

– Пока не знаю.

– Для знакомства повод нужен, – со знанием дела рассуждал Павел, – А повода у тебя нет. Значит, повод нужно найти. Вот в течение перегона и ищи повод.

– До Электрозаводской? Ты бы еще десять секунд дал на раздумье.

– А я уже нашел. Может быть разыграем маршрутную сцену?

Помощник машиниста расплылся в улыбке:

– Ну, конечно, выручай, Павлуша.

Электрозаводская. Стоп машина. Дверь из кабины резко открывается и два метрополитеновца в фирменных кителях направляются к месту, где сидит девушка. Остановились около схемы, принялись размахивать руками.

– Ну я же говорил не по той ветке поехали! – схватился за голову Павел.

– Понятно, что не по той. – Соглашался Алька, – Надо было еще на Площади Революции переводить стрелки.

– Надо.

– Девушка, – обратился Алька к незнакомке, которая, ничего не понимая, следила за разговором двух машинистов, выскочивших из кабины. – Вы не подскажете, Щукинская по какой ветке?

– Щукинская? – переспросила она, не отрывая взгляда от петлиц на Алькином мундире, – Это в другой стороне.

– А вы до какой станции? – наморщив лоб, спросил Павел.

– Я? До Щелковской.

– Ну что задом сдавать или доехать до конечной и там развернуться? – Вслух рассуждал Алька, – Сколько еще до конечной? Раз, два, три, четыре, пять…

Девушка прислушивается к разговору машинистов, зрачки в ее глазах расширяются, брови изгибаются и ползут под соломенную челку.

– То есть, как развернетесь?

– Поздно уже разворачиваться, – бросает Павел и бежит в кабину, – Сзади слудующий поезд подпер.

Алька бежит за Павлом.

Электрозаводская, Семеновская, следующая Измайловская. Надо что-то снова предпринимать.

– Не сработало! – печалится Алька.

– Перчатка! – бросает Павел, разгоняя состав.

– Точно! – Алька хватает трехпалую рукавицу, надевает ее на щетку с длинным древком. Затем, открыв окно кабины, выталкивает искусственную руку наружу и высовывается сам. Стучит «мертвой рукой» на палке что есть силы в окно рядом с девушкой. Она поворачивает голову на стук и ее лицо охватывает ужас. В это время головной вагон выскакивает под яркий свет Измайловской.

– А-а-а! – слышится из вагона.

– Сработало! Беги успокаивай, – в улыбке обнажает желтые прокуренные зубы Павел. – Теперь все зависит только от тебя. Понежнее, понежнее будь…

Алька срывается с сиденья и несется в вагон.

– Вам плохо? Что-то случилось?

– Там… там, наверное человек под поезд попал?

– Человек? Мы никого не видели.

– Он в окно стучал. Я отчетливо видела его руку! – ее глаза с мольбой смотрят на Альку. – Черная такая рука!

– Да вам привиделось. Устали, наверное за день. – Он протянул ей руку, – Пойдемте в кабину. Чего вы здесь одна?

Она протянула ему дрожащую ладонь, медленно поднялась с сиденья.

– Спасибо. Мне, действительно, что-то не по себе.

Измайловский парк, Первомайская.

– Вам на следующей выходить, – напоминает Алька, – Я бы вас проводил, но работа. Еще целый час до конца смены.

– Да-да. – Соглашается она и вдруг отваживается задать вопрос, – А можно я с вами на Щукинскую? А то мне после той руки одной дома не по себе будет.

– На Щукинскую, – незаметно кривит улыбку Павел, – Ну отчего же нельзя! Поехали…

… В три часа ночи Алька подвел незнакомку к дому. Впрочем, почему же незнакомку? Светланой ее звали.

У Светланы он и остался. А куда ж деваться? Метро-то уже закрыто…

2000 г.