Назад

ПРОИЗВОЛ

Всегда неунывающий Михаил Васильевич, а для кого просто дядя Миша, умер. Весть эту, совершенно неожиданную, в конструкторское бюро принес какой-то странный тип, источавший запах городской свалки.

– Савельев умер, – негромко прохрипел незнакомец в осеннем полупальто непонятного темного цвета и вязаной красной шапочке.

– Иди, иди откуда пришел, – грозно сказал типу начальник конструкторского бюро, старый товарищ дяди Миши Владилен Петрович.

Но тип ничуть не испугался и даже не шелохнулся, а, продолжая оставаться у порога, еще раз прохрипел:

– Ваш Савельев Михаил Петрович скончался в два часа ночи в обезьяннике милицейского отделения номер 29.

Теперь уже саркастическая улыбка так и застыла на лице Владилена. Слова неприятного типа дышали истиной.

– Откуда тебе знать? Ты кто ему, племянник? И почему сюда пришел, а не сразу домой к Савельеву?

Тип небрежно осмотрел помещение конструкторского бюро и сделал несколько движений челюстями, будто сглатывал слюну.

– Я не знаю, где живет ваш Савельев. А вот дежурному по отделению при допросе он сообщал, что является ведущим конструктором и работает по этому адресу. Между прочим, вашего конструктора задержали за нецензурную брань в общественном месте.

– Дядю Мишу? За брань? – младший научный сотрудник Элочка Векшина сделала попытку рассмеяться.

У всех сотрудников бюро на лицах также отразилось неподдельное недоумение.

– За какую такую нецензурную брать? – взял опять допрос в свои руки Владилен Петрович.

– Ругался матом. Бляха-муха говорил в метрополитене при всем честном народе.

Тип тяжело вобрал в себя воздух, как будто собирался нырять на большую глубину, затем, вытянув губы трубочкой, долго выдыхал его в свежую проветренную комнату. Наконец он добился своего. Его усадили на стул, налили полстакана коньяку, Элочка протянула бутерброд со шпротами. Тип, казалось, понимал толк в хорошем коньяке и пил его мелкими глотками.

Незваный гость оказался напарником дяди Миши по камере временного задержания.

Не спеша прожевывая бутерброд, тип даже на какой-то момент почувствовал себя важной персоной в этом кабинете. Дождавшись пока стаканчик снова наполнится янтарной жидкостью, приступил к рассказу.

Дело выглядело так.

После работы ведущий конструктор с 30-летним стажем Савельев Михаил Васильевич спустился в метро и на платформе неожиданно встретил старого товарища. Однокурсника. Как в таких случаях бывает, обнялись, стали нахлопывать друг друга по плечам. При этом в порыве радости ярый трезвенник дядя Миша и употребил свое студенческое выражение «Бляха-муха». И парой фраз не успели обмолвиться друзья, как рядом с ними оказался дежурный по станции милиционер. Сержантик, еще совсем безусый. Резко взял Савельева за локоть и обвинил в нарушении общественного порядка, употреблении нецензурной брани. Однокурсник в ту же секунду растворился в толпе, а дядю Мишу вывели из метро наружу и усадили в «канарейку». В отделении старый конструктор очень вежливо протестовал против своего задержания. Ссылался на седины, на огромный трудовой стаж, на полдюжины внуков, которые ждут его возвращения с работы. Но дежурный офицер грубо оттолкнул его от себя в сторону и приказал оформить документы на десять суток. За «бляху-муху» в общественном месте. Даже воспользоваться телефоном не позволили.

– Забросили его к нам в «обезьянник», – продолжал захмелевший тип, – Нас в тот момент как раз четверо было. Все – из этих (тут тип прищурился и щелкнул пальцем себе по горлу). «Новобранец» присел на нары с краюшку, рядом со мной. Все щеки платочком промокал. А через минут десять вдруг сделался буйным, стал ногой в решетку колотить, требуя немедленного освобождения. Про произвол говорил, про прокурора. А вы мне скажите, в какой такой милиции нет произвола. Везде есть. Потому что нельзя милиции без произвола и насилия. Иначе это будет не отделение милиции, а дом с благородными девицами. Нашему брату только дай почувствовать…

– Короче, – перебил философские размышления типа Владилен, – Дальше-то что происходило?

– Дальше? Понятно что случается. Пришел дежурный, залепил вашему Савельеву, царство ему небесное, в ухо. После чего старик уже ни-ни. Угомонился в уголочке. А к двум часам ночи отдал Богу душу. Тихо помер. Я даже позавидовал. Раз – и все. Между прочим, только я один сразу и понял, что человек вовсе уже не человек. Труп. Подошел к клетке и вежливо попросил подойти к «обезьяннику» дежурного. Тот, как говорят, и констатировал смертушку. Затем пришел еще один мент. Взяли они Савельева под рученьки и выволокли из камеры. Между прочим, и нас всех сразу выдворили на улицу. Вот и все.

Тип красноречиво покосился на пустой стаканчик.

– Значит ты видел, как Михаила Васильевича избивали? – спросил Владилен.

– Не избивали его. Один раз ударили в ухо. От таких ударов не помирают. Ну и, конечно, как следует по матушке обложили. Смачно так обложили.

– А засвидетельствовать в суде свой рассказ сможешь?

Тип смахнул хлебные крошки с колен и с достоинством поднялся со стула.

– Рад бы чем помочь, да не в силах. Я ведь – человек вольный. Бомж. Без паспорта и адреса. Кто меня слушать станет?

– Но ведь в камере были и другие люди? – всхлипнула Элочка, – Они могут подтвердить факт…

– Э-э! – тип безнадежно махнул рукой, – Какие люди? Они тоже без кола без двора. Ну, извиняйте, спасибо за угощение.

Он еще раз тоскливо посмотрел в сторону пустого стаканчика и, наполняя комнату неприятными ароматами, двинулся к выходу.

… По версии милиционеров выходило, что умер Савельев Михаил Васильевич, мужчина 59 лет, от острой сердечной недостаточности. Правда, сама эта недостаточность у него еще в метрополитене проявилась. Дежурный по станции, обратив внимание на пожилого человека, который держится за сердце, услужливо вывел его на свежий воздух. Неотложку ждать не стали, решили прямо в больницу доставить его на милицейской машине. Но не успели. Машина успела доехать только до отделения…

2000 г.