Назад

ЭКЗАМЕН ПО РУССКОЙ ЛЕКСИКЕ

В предрассветный час всю комнату в общежитии разбудил скрип напильника. То вернулся Тякучев и после любвеобильной ночи с очередной пассией делал на своей тумбочке новую засечку. Кого-то трахнул. Когда засечка заняла свое место в длинном ряду с другими засечками, которые окаймляли всю крышку тумбочки, он набрал в рот воздуха и резко сдунул опилки. Потер пропил пальцем, почесал в голове и улегся в свою койку. Уснул сразу, не придаваясь никаким любовным воспоминаниям. Обычное дело. Обычная засечка. Хотя не совсем обычная. Дело в том, что за обладание блондинкой Тякучев пропиливал глубокую ямку. Если переспал с брюнеткой ямка прорезалась поменьше. С шатенкой – совсем маленькая. Поэтому крышка тумбочки была похожа на огромную засохшую астру. В основном преобладали брюнетки.

Утром, когда шла уже первая пара, по этажу бегал разгневанный декан – больше половины будущих преподавателей русского языка и литературы не возжелали удостоить своим присутствием лекцию по русской лексикологии. Декан в ярости срывал одеяла сопящих и рычал на весь коридор.

– Я вам устрою райскую жизнь. Я вам покажу екэлэмэнэ! Я сам буду принимать у вас лексику и фразеологию! Я вам…

Он всем своим тучным весом навалился на дверь комнаты, где спал Тякучев со товарищами, и защелка легко слетела с шурупов. Правда, студенты уже соскочили с кроватей, натягивали штаны и майки. Только Тякучев спал как ни в чем не бывало, укрывшись с головой под одеялом.

– Я вам, екэлэмэнэ, – орал на четвертокурсников декан и вдруг увидел спящего под одеялом человека, – А это что за мешок? – ткнул он толстым пальцем на тякучевскую кровать.

– Тякучев болеет, – сказал кто-то очень робко.

– Тякучев? Болеет? – глаза декана стали похожи на чайные блюдца, – Хотелось бы знать, чем же он болеет?

Декан сделал два шага к кровати и сорвал одеяло с тела Тякучева.

Тякучев спал нагишом.

– Подъем! – голосом пьяного прапорщика чуть ли не в самое ухо Тякучева заорал декан. В ту же секунду Тякучев в чем мать родила навытяжку стоял перед деканом – сработала старая армейская привычка.

– С похмелья? – не дав прийти в себя еще непроснувшемуся Тякучеву, спросил декан.

– Так то… – хотел сказать Тякучев, но тут же опомнился, – Никак нет, Илья Яковлевич!

– Спите екэлэмэнэ, – стал ходить вокруг голого Тякучева декан, – А лексикологию за вас Пушкин будет сдавать? И что у вас в комнате за безобразие! Бутылки всюду, баб голых на стены понавесили, запах, словно в свинарнике…

Тут его взгляд упал на тумбочку в засечках.

– Чья тумбочка? – тут же спросил он.

– Моя, – ответил голый Тякучев, прекрывая ладонями свой детородный орган.

– А почему она выглядит, как стиральная доска?

– Была такая…

– Врешь, екэлэмэнэ! Это ты из нее гармошку сделал! Зачем ты это сделал?

Отрицать свое умение в выпиливании было бесполезно и Тякучев решил схитрить:

– Это я, Илья Яковлевич, отмечаю сданные экзамены и зачеты.

– Не понял!? Ну-ка объясни, каким это образом тумбочка стала зачетной книжкой? – и декан провел пальцем по засечкам.

– Глубокие – экзамен сдан на отлично. Средние – хорошо. Маленькие засечки – провал или пересдача… – врал Тякучев

Декан поковырял свежую засечку:

– Не верится, Тякучев, чтоб у тебя столько отличных отметок было. Вот эта свежая – за что?

– По зарубежной литературе.

– Я ведь проверю!

– Ради Бога, Илья Яковлевич.

Декан наморщил лоб, не зная, что бы еще сказать Тякучеву и остальным жителям комнаты. Развернулся и пошел вон, лишь около двери пробурчав: «Надо же, всю тумбочку испохабил, екэлэмэнэ!»

– Экзаменов много, Илья Яковлевич. Вон шестьдесят уже сдали. И это за три с половиной года! А сколько еще сдавать!

Декан резко остановился и бросил:

– Ты бы Тякучев, между нами мальчиками говоря, лучше бы на хрену у себя эти засечки ставил, чем казенную мебель портить! Понял?

– Понял, – вздохнул Тякучев, показывая всем своим видом, что прочувстствовл момент.

– По-о-о-нял, – передразнил его декан, – Не нижней головкой нужно думать, а верхней! Чтобы через десять минут были все в аудитории.

Дверь с треском захлопнулась. Все обитатели комнаты повалились снова на кровати от хохота. Только Тякучев, натягивая плавки, вслух рассуждал:

– Если проверит мои экзамены и зачеты, то у меня за четыре года столько брюнеток, то есть пятерок, ни за что не набертся…

– Не нижней головкой думать надо… – сказал ему сосед, пародируя голос декана.

1996 г.