Назад

СТАКАНОВЦЫ

После производственного совещания, на которое были приглашены все бригадиры сборочного цеха, руководители трудовых рабочих коллективов решили спрыснуть это знаменательное событие. Не так часто всех собирали вместе в одном зале и уж совсем редко приходилось посидеть и посудачить за одним столом. Поэтому с полсотни бригадиров после совещательного мероприятия гурьбой двинулись к бывшей заводской столовой, которая, которую с приходом в Россию рыночных отношений переделали в кафе под названием «У заводской проходной» и стали разливать водку в пластмассовые стаканчики, что во времена застоя строго воспрещалось.

Дюжина столов в один миг была сдвинута в один ряд, от стойки буфета, до самого выхода, и по нему, словно по конвейерной ленте стали передвигаться тарелочки с хлебом и недожаренными котлетами, летели до верху наполненные стаканчики с «Русской».

После третьего тоста зашел разговор о богатырях русских. О тех, кто много пьет, никогда не пьянеет и к тому же успевает план выполнять.

– Наш сплоченный коллектив, – хвалясь, сказал бригадир отделочников Пластелинов, – как-то после празднования Нового года целую неделю с утра похмелялся и успевал делать норму.

– Видел я твоих умельцев, – махнул рукой бригадир ремонтников Додиков, – Зато к вечеру твои проходную пересекали на карачках. Тоже мне пьяницы! Вот у меня Пантелеич работает – слесарь с

ридцатилетним стажем. И за все время я его ни разу трезвым не видел. И надо признать – мужик всегда твердо стоит на ногах. В этом году – сына своего к нам на производство привел. Так сказать, по стопам отца пойдет. Династию будет продолжать.

Настольный конвейер снова задвигался, и стаканчики передаваемые из рук в руки, стали передвигаться в дальний конец производственного стола.

– Что твой Пантелеич! – сказал Алебастров, бригадир строителей, – Вот мой Евсеич со своей женой уже полгода в раздевалке живут. Каждый трудовой день, как праздник, отмечают и после добраться до дома не могут. Благо дети выросли – самостоятельными стали. А на утро – как огурчики. Она за швабру, уборщицей в раздевалке работает, а он за мастерок. Достоинство такого метода – никогда на работу не опаздывают…

– Все это производственная бытовуха, – вступил в разговор бригадир наладчиков Агапиков, – Никакого трудового героизма. Вот моего наладчика Самохина впору орденом награждать. Как-то с утра в понедельник врезал он пару стаканчиков, а третий не успел – в кузнечном трубопровод лопнул. Пока он с этой трубой ковырялся, лопнула другая и обдала его кипятком. Только он принял лекарство внутрь от ожогов, как поскользнулся в луже – колено вывихнул. Травмированный, ошпаренный, но разводной ключ не бросил, снова к трубе полез. А тут тяжелющий кронштейн отлетел и ему прямо в глаз, который моментально заплыл. Тем не менее, многократно раненый Самохин, устранил поломку в трубопроводе. Пока Самохин лечился в бытовке, я тут же докладную записку начальнику цеха накатал, мол, поощрить наладчика требуется. И начальник, раз такой трудовой подвиг совершен, вызывает Самохина к себе в кабинет. Идем мы с ним вместе. Он заходит, я в приемной остаюсь. Вдруг слышу – шум, гром… Как потом оказалось, это Самохин на телевизор «Панасоник» налетел.

– Пьян уже был в дымину?

– Нет, больное колено подвело. А Самохин – полный трезвяк. Как и не пил ничего.

Один из бригадиров вдруг поднялся и сказал:

– Нет, мужики, нам до кузнечной бригады еще далеко, – взявший слово посмотрел в сторону огромного детины, который сидел в конце стола около самого выхода, часто вздыхал и, когда перед ним оказывался стаканчик, одним глотком осушал посудину до дна. – Им зарплату уже третий месяц не платят, другие бы забастовку объявили, а они всегда под хмельком и никаких притензий.

– На что же вы живете? – стали интересоваться бригадиры.

– Бутылки сдаем, – хмуро ответил здоровенный кузнец.

– А бутылки то откуда?

– Откуда же им взяться – порожняя тара…

– И сколько же на них можно заработать?

– В этом месяце на каждого вышло столько, сколько когда-то в заводской кассе получали.

Все молча стали пересчитывать, сколько же денег тратится кузнецами на водку, дабы после сдачи пустых бутылок получить сумму равную тарифной ставке.

Когда конвейер задвигался в пятый раз, доставляя двухсотграммовые стаканчики по назначению, во главе стола вдруг оказался заместитель начальника цеха.

– А что мужики, не провести ли на конкурс на самого стойкого потребителя горячительных напитков. Приз победителю – пятилитровая бутылка «Смирновской».

– Все бы тебе шутить, Пал Кузьмич! – зашумели бригадиры.

– Да какие могут быть шутки! Я тут по счастливой случайности послушал ваши героические рассказы, как вы и ваши подопечные в нестандартных ситуациях планы выполняете и с работой справляетесь, и подумал, какие ж стойкие люди у меня в цехе трудятся. Тем более, заметьте, какая несправедливость получается. Лучшим актерам – «Оскаров» выдают, телевизионщиков «Тефи» награждают, писателей «букерами» и другими премиями обсыпают. А чем мы, рабочие, хуже интеллигенции? Пусть и у нас приз будет – пять литров «Смирновской» в хрустальной бутылке и фотография в заводской многотиражке.

– А ведь дело говорит Кузьмич! – сказал Алебастров, – о рекордах рабочего человека совсем стали забывать. Стахановское движение уже не в моде оказалось. Про знатных ткачих забыли, про бамовцев… По «телеящикам» только о себе и трезвонят…

Словом, согласились с инициативой заместителя начальника цеха и постановили: учредить приз «За волю к труду».

Через месяц в торжественный день хрустальная пятилитровка с водкой была вручена кузнецам. В этот же день все были рассчитаны. И хрустальная посудина заняла место не в цеховой комнате трудовой славы, а в комиссионном магазине.

И как ни настаивало начальство, конкурс больше не проводился. Сами рабочие его и похерили…

1998 г.