Назад

ЧЕРНЫЙ БОМЖ

Я ошалел: передо мной стоял бомж-негр, слезливо просил милостыню, вставляя в просьбы русскую нецензурную брань. Одет он был в замызганную болоньевую куртку неопределенного цвета, из-под нее торчали две худые ноги, облаченные в пожеванные тренировочные штаны с широкими лампасами. Дырявые кроссовки заканчивали этот наряд.

Он стоял на углу Черемушинского рынка, стараясь изловчиться и ухватить за рукав какого-нибудь благовидного гражданина и, мило картавя русские слова, медленно произносил:

– Денег нету. Ехать, епт, нада…

Если, будь то госпожа, оставляла его просьбу без внимания или вообще никак не реагировала на слова зачуханного африканца и проходила мимо, вслед ей неслось незлобное и «ласковое» «письта». Господам, не пожелавшим расстаться со своими деньгами, в вдогонку доставалось слово «мутила».

Уже потом узнал, что рыночные бомжи называли своего нового коллегу Аликом, родом он был из Анголы, а приняли российские побирушки иноземца в свои ряды далеко не ради имиджа и экзотики. Дело в том, что подаянием, которого у Алика за неделю собиралось в три раза больше, чем у нашенского нищего, он делился со всеми по-братски.

Кроме матерщины к концу первого месяца службы «импортный бомж» мог уже говорить целую фразу:

-Если нету денег, угостите, бля, хотя бы сигареткой.

Возрождаемся, господа!

1997 г.