Назад

ЗА ЗДОРОВЬЕ, СЕРЕГА!

В Горемыке меня обещали познакомить с моим братом. При этом те, кто раньше назывался бамовцем, ехидно улыбались.

«Какой еще брат?» – подумал я и пожал плечами: не было у меня никаких братьев. Но меня уже подхватили под руки и потащили в дальний барак. Согреться с дороги, так сказать, и увидеть его, брата.

На бамовской карте поселок Горемыка вы нигде не обнаружите. Такой раньше был. А потом ему дали другое название – Байкальск. Но старожилы по-прежнему называют свой поселок Горемыкой.

Мы зашли в дом, где в середине большой комнаты стоял накрытый стол. Все как полагается при встрече столичного гостя. Бутылочки с беленькой, закусочка. За столом сидел неопределенного возраста мужичок. С раскосыми глазами.

Знакомься, – сказали, показывая на мужичка, – это Сергей Романов.

«Брат» с трудом, но широко улыбался. Я оценил шутку своих друзей, тоже расплылся в улыбке и дружелюбно протянул руку:

– Сергей Романов. Очень приятно.

«Брат» тут же набулькал в стаканы и подняв свой произнес:

– Зэ-э-э мэндэ!

Лихо опрокинул огненную влагу в рот, сел на стул и, сложив руки перед собой на столе, опустил на них голову. Видимо у него в этот день, был уже не первый стакан.

– А правда, что в Москве теперь водку не пьют, а вводят в вену шприцем? – спросил меня когда-то бывший секретарь комсомола.

– Зачем? – не понял я.

– Ну как! – подивился он моей безграмотности, – Все газеты об этом писали. Эффективность пьяного укола в семь раз выше в сравнении с употреблением спиртного посредством традиционного стакана.

Словно в доказательство своей теории бывший секретарь постучал вилкой по стакану, «брат», поняв постукивание за призыв к действию, тут же поднял голову и потянулся к бутылке.

– Зэ-э мэндэ! – резко сказал он и, не дожидаясь остальных в два глотка оприходовал водку.

«Чем я ему не угодил? Зачем обзываться?» – подумал я, когда тезка-бурят снова опустил голову на руки и закрыл глаза.

– А правда, что в Москве изобрели «опохмелятор»? – снова приступил к допросу бывший секретарь.

– Какой еще опохмелятор? – я постарался отбросить обиду и сконцентрироваться на вопросе.

– Как! Не знаешь? Все газеты об этом писали. Это такой прибор, с помощью которого можно делать «живую» воду. Вместо обычной нержавейки, из которой при «брожении воды» выделяется вредный для организма хром, применяется наконечник с графитом и титаном. Рукавчик от пожарного шланга с прикрепленным к нему донцем, куда заливается вода. Графит вставляется в рукавчик, рукавчик – в трехлитровую банку с водой. Все это нагревается до шестидесяти градусов и… в шланге получается «мертвая» вода, а в банке – «живая». Бери опохмеляйся и никакой боли в голове.

– Первый раз слышу, – честно признался я.

Секретарь махнул рукой и, казалось, потерял ко мне всякий интерес. Темнота!

«Брат» снова зашевелился. Его рука, искусно огибая тарелки с закусками, словно змея потянулась к бутылке.

– Ну, а что у вас здесь новенького? – дабы опередить новый каверзный вопрос, я решил приступить к своим журналистским обязанностям.

– А ничего. Зарплату не выдают. Работы нет. Все пьют.

– На что?

– Это же другой вопрос. Вот у Микулиных мамаша Богу душу отдала. Они, как полагается, получили свидетельство о смерти и «похоронные деньги». На них и запили. Поминки плавно перешли в празднование Нового года. Потом рождество. Гроб с бабкой целый месяц в сенях простоял…

– Зээ мэндэ! – снова произнес мой тезка, и опираясь, чтобы не упасть, опустил ладонь в тарелку с помидорным рассолом.

Выпив, он ласково посмотрел на меня и рухнул на стул.

– Какую-то грустную ты мне историю рассказал, – стараясь не глядеть на своего «брата» обратился я к бывшему секретарю.

– Могу и веселую. В соседнем поселке бабы своим мужикам от тела отлуп дали. Сказали, пока пить не прекратите – никакого секса.

– Как в кино!

– Ага. Через пару недель мужики и в самом деле ушли в завязку. Трезвенькие как стеклышки стали возвращаться домой. И тут бабы за примерное поведение решили их поощрить. А чем поощрить? Бутылочкой. Один раз премировали, другой – и все воспитание пошло насмарку.

Я видел, что мой тезка, Сережка Романов, подняться уже не мог. Но водку в своем стакане он, казалось, видел отчетливо. Словно бульдозер, раздвигая широкими скулами с пути тарелки с закусками он тянулся губами к стакану. Хриплый голос выдавливал буквы:

– Зээ мэ-э-эн-дэ…

– Чего это он все на меня матерится? – наконец отважился спросить я у бывшего.

Секретать с удивлением посмотрел на меня:

– Да наш Сергунчик, мухи не обидит.

– А мандой зачем обзывает?

– Какой еще мандой! «Зэ мэндэ» по-бурятски «За здоровье». Вот он весь вечер и пьет за твое здоровье. Здоровье тезки, брата, так сказать.

Я подвинул к «братишке» стакан поближе: не дай Бог опрокинет весь стол. Поднял свой стакан и громко произнес:

– Зэ мэндэ, Серега!

Горемыку я покидал на другой день. И вовсе это была не Горемыка. Байкальск!

1999 г.