Страница 12.

Оглавление | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6

ГЛАВА 2

5.

Пассажирка с именем Вика, которую Вертолет подобрал на Тверской и обещал домчать до «Динамо» за пять минут, оказалась не только хохотушкой, но и вполне раскованной девицей. Без каких-либо целомудренных предрассудков. Уже на Маяковке Витька успел погладить ее по руке, а на Белорусской Вертолет переложил руку с рычага коробки передач на ее острое колено. Она позволила Витькиной руке несколько секунд ощущать ее молодую и гладкую кожу, но затем колено все-таки убрала, пошутив, что в такой тесноте ошибиться очень даже легко. И вообще она первый раз в жизни катается на инвалидной коляске. Выпад девушки на счет инвалидной коляски Вертолета не только нисколько не обидел, даже наоборот, дал повод перевести разговор на щекотливую тему.

– «Ока», – сказал он, – Это машина для любви. Этакий шалашик, в котором, если ты помнишь, можно устроить настоящий рай.

– А мне говорили, что «Ока» – это брелок от КАМаза.

– Дураки говорили. Импотенты. В нашем парламенте разрабатывается новый закон, по которому каждой молодой семье сразу после свадьбы будут выдавать по «Оке». Чтобы поправить дела с демографией.

Она перевела взгляд на Вертолета, стараясь понять, шутит ли он или говорит правду?

– Тогда квартиры надо выдавать, а не машины.

– А вот тут вы, сударыня, не правы. Закон принимается на основе научных и статистических данных. А эти данные говорят о том, что восемьдесят процентов зачатий происходит в автомобиле.

Только теперь она сообразила, что он шутит и звонко рассмеялась.

– Бесплатно будут выдавать?

– Почти. Вносишь первый взнос в размере четверти стоимости машины, и если через девять месяцев у молодой семьи рождается мальчик, то оставшиеся 75 процентов погашаются государством.

– А если девочка?

– Тогда – пятьдесят. Стране нужны солдаты, чтобы защищать ее необъятные просторы!

– Но чтобы рожать солдат, потребуется много женщин! – парировала она.

Они остановились на перекрестке, и Витька положил руку на плечо пассажирки. Впереди вырисовывался контур стадиона «Динамо». Он даже постарался прижать девушку к себе поближе, но автомобильный поток тронулся.

– Если хочешь, можно и девочку. Мне все равно. Лишь бы человек получился хороший.

Он остановил машину напротив стадиона и посмотрел ей в глаза.

– Сколько я должна?

– Не много. Только одну встречу.

– Только одну? А потом всю жизнь дожидаться алиментов? – на этот раз она не стала освобождать свое колено от его руки.

– О, Господи! Да я хоть сегодня готов жениться. Так где?

– Здесь. На «Динамо». Устроит?

Он решил еще раз проехать через центр в надежде подобрать пассажиров и разжиться рублей на двести. Но солидные граждане, голосующие на Тверской, спешили отказаться от Витькиных услуг. Это лишний раз доказывало, что народ в центре столицы в отличие от окраины, жил по своим законам и ценам. Так же как и вся Москва заканчивалась за пределами окружной дороги, а дальше начиналась матушка-Россия, передвигающаяся пешком или общественным транспортом и уж никак не готовая раскошелится даже на услуги инвалидной коляски.

… Аккуратно склеенный бампер от «Мерседеса» занимало весь стол, и даже присесть на лавочку, не задев эту массивную деталь, было совсем не просто. Вертолет чуть отодвинул край бампера, освобождая себе место, об угол стола сорвал пробку на бутылке с пивом и, сделав несколько глотков, свистнул в сторону иномарки, из салона которой торчали лишь ноги Золотова.

– Иван, есть обалденные новости!

Ноги в кроссовках с порванным шнурком сначала чуть приподнялись, и плавно опустились на землю. Золотов выглянул из кабины:

– Ну?

– Генеральша желает, чтобы ты сопровождал ее в театр. Принимай билеты обратно.

Иван вылез из кабины «Мерседеса», поднял тряпку и принялся тщательно вытирать руки. По выражению его лица можно было понять, что в нем борются два желания: идти ли не идти.

– Можно думать день, два, но не пять минут! К тому же, разве вас военных не учили, что желание женщины – закон!

– Да, для них может быть, и закон. А желание мужика – статья! – Иван аккуратно поднял бампер и положил его на траву под забором.

– Чудак-человек, знание закона не освобождает от соблазна. Такая баба приглашает его в театр, а он ерепенится! Да я готов ради нее десять километров на коленях ползти!

– Ну и ползи, кто тебе мешает? Ну, говори вразумительное. Что она сказала?

– Чтобы ты заехал за ней за час до начала спектакля. К дому на Кривоконюшенный.

Иван присел на скамейку, поднял голову и с отрешенным видом, будто бы ему никто и не назначал свидания, стал изучать поведение божьей коровки на ветке тополя.

– Так что, поедешь?

– Ну, допустим, поеду. Там какое метро?

– Ваня, ты с ума сошел! Какое на хрен, метро? Ты что такую женщину на эскалаторе собираешься катать? Так ты уже давно вышел из студенческого возраста!

– Ты хочешь сказать, что надо ехать на «Москвиче»?

Вертолет запустил пустую бутылку под забор, сплюнул:

– Извини, Ваня, я твой возраст, конечно, уважаю, но ты настоящий кретин! Я целый час компостирую уши генеральше, что Иван Золотов – процветающий бизнесмен, что двухуровневая квартира у него с бассейном и летним садом, что в гараже у него полдюжины иномарок, на «Москвиче» о

катается из озорства, – Витька перевел взгляд на кроссовку с порванным шнурком, – а рваную обувь носит только ради прикола.

Золотов открыл рот и привстал:

– Ты что серьезно ей все это наплел?

Вертолет поднял из-под стола еще одну бутылку, лихо открыл ее об угол.

– Чего наплел-то? Говорил то, что говорю.

– Ты идиот, салага! – Иван взял тряпку и направился в гараж.

– А чего это ты, Ваня, так обиделся? Ты что на ней жениться собрался? Собрался, да?

– Отвали.

– Баба над ним как хочет потешается, а он оскорбленного из себя корчит!

– Потешается? – Иван обернулся, – В каком смысле?

– В смысле твоего ретро-«Москвича», потертых джинсов и кроссовок. Ты в ее глазах – посмешище! Как, мол, у этого лоха, денег на два билета в Большой театр хватило?

– Ты серьезно?

– А то! Так что бери самохваловский «Мерседес» и кати. Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Последнюю фразу Вертолету можно было и не говорить. Иван с силой бросил тряпку в то место, где уже приземлилась пустая бутылка из-под пива. Губы искосила улыбка, какая может пробегать у человека желающего мести.

– На «Мерседесе», говоришь?

– А то!

– Так дверь еще не покрашена, бампер не закреплен!

– Я тебе помогу, Ваня. До утра все успеем сделать! Пусть моя теща задохнется от злости, а ради товарища я готов на все.

– Костюм еще нужен приличный.

– На фиг костюм! Во фраке поедешь, бабочке.

– А сколько этот фрак стоит, ты знаешь?

– Шестьсот рублей в сутки. Бюро проката покажу. В день бракосочетания с Дарьей Михайловной, я сам себе там брал фрак.

– С какой Дарьей Михайловной? – не понимая, о ком идет речь и скорее для проформы спросил Золотов.

– С женой, Дашкой моей.

Но Иван уже не слышал ответа. Перед глазами возникало то улыбающееся лицо генеральши, то самого генерала, который торжественно смотрел на него с портрета. Но тогда в конце первой чеченской компании, когда Золотову было приказано вывести танковый батальон из Грозного, взгляд полковника Сиснева был далек от торжества. К сожалению пехоты и танкистов, которые наконец, получили первый опыт и научились с азартом колошматить горных братьев, поступил приказ о конце войны. До бойцов доходили обрывочные сведение о каких-то хосавьюртовских соглашениях, но ни эти соглашения, ни победа, не принесшая ни славы, ни уважения тревожили майора Золотова и его подчиненных. Несколько суток без горячей пищи, и если не считать башни танка, то из без крыши над головой, могли бы быть компенсированы табаком. Но вместо обычной «Примы» в торговые палатки поступили сигареты, наполненные то ли махрой, то ли вообще какой-то неизвестной массой, курение которой ничего кроме тошноты не вызывало. Разгневанный Золотов решил по душам поговорить с заместителем командира по тылу, направился в штаб, где и увидел Сиснева. И после недлительного разговора по душам, оба афганца поняли, что не рады такой встрече. Полковник скорее всего был обеспокоен впечатлениями офицера-танкиста от их последней встрече в Афганистане. А Золотов был разъярен тем фактом, что в лице Сиснева он увидел ненавистного тыловика, усилиями которого его подразделение было снабжено некачественным табаком.

Разговор закончился после двух фраз, когда Золотова выставили за дверь, но на прощание он успел пообещать Сисневу устроить разборку: если к его словам не прислушаются в самом верху, то за промахи в снабжении полковник ответит лично перед танкистами. Он тогда не знал, чего больше испугался Сиснев, но то, что на его лице был отраден неописуемый испуг, Золотов заметил. В тот же вечер батальон Золотова получил горячее довольствие. И о встрече двух афганцев можно было бы забыть, если бы после дымящегося борща со свиной тушенкой не подали жареную, но давно протухшую рыбу.

Терпение Золотова лопнуло, и он, как и положено, написал рапорт на имя командующего армией. Ответа не дождался, но и Сиснева в войсках больше не видел.

И не увидел бы, если бы не пицца, которую Вертолет попросил отвезти на Староконюшенный переулок.

Оглавление | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6