34

Маргарита заглянула в кабинет. Бурдаков сидел за столом, листал какие-то бумаги.

• Разрешите, гражданин начальник!

Бурдаков поднял голову, заулыбался. Встал, вышел из-за стола. Маргарита шла ему навстречу и тоже улыбалась. Маргарита была в приподнятом настроении. Этот-то и обмануло Бурдакова.

• Как я рад тебя видеть, Ритка!
• Рано радуешься!
• Опять мозги проедать  будешь? – изобразил он покорность
• Это мероприятие для  планерки, - засмеялась Маргарита, - Есть дело поважнее.

Он посмотрел на нее пристально, пытаясь угадать, к чему она клонит. Сел напротив, приготовился слушать.

• Я прошу тебя завести уголовное дело о мошенничестве, незаконном предпринимательстве и неуплате налогов.
• Так. Малоприятно, но интересно. Но почему ко мне, а не в налоговую?
• Сейчас поймешь. Газету «Милосердие» не приходилось читать?
• Нет.
• А ведь твое Управление ее получает.
• Мало ли макулатуры мы получаем! Все читать, что ли, прикажешь?
• Придется. Потому что редактор этой газеты и есть главный фигурант!
• И что же он сделал, разреши узнать? – Бурдаков нахмурился
• Не он, а она. Афонина Татьяна Сергеевна.  Она одна из тех, кто держит нищенский рынок в нашем районе.
• Так… И что ты от меня хочешь?
• Как что? Я же уже сказала: хочу, чтоб ты завел уголовное дело. Даже состав преступления назвала!
• Молодец! Не забыла еще институтские лекции!
• Ну и?..
• Ну и ничего! При всем уважении лично к вам, Маргарита Васильевна, всякой  ерундой я заниматься не буду! Подумаешь – нищие! На днях в некоторые палатки в районе завезли суррогатную водку. Уже полсотни человек к Богу на свидание отправились. Еще около сотни в реанимационных отделениях под капельницами. Начальство с меня живого шкуру трижды в день снимает. А ты мне про попрошайничество. Рита, милая. Кто сегодня не просит? Ну, заведу я дело, одно, другое, третье А вы же меня потом за плохие показатели по всем углам склонять будете! Так что не морочь мне голову! Честное слово! Лучше на совещаниях ругай, а я отбрехиваться буду!
• Я понимаю. Доказать это непросто…
• Это вопрос второй. Волынки много, а доказать – можно. Толковый внедренный агент, спецоперации, аппаратура и время, которое у нас, бюджетников, не деньги… А  результат? Ноль. Одну уберем, другая появится. Свято место…
• Вот! Вот почему она нас совсем не боится!
• Ну, допустим, это ты преувеличиваешь! Боится! Как не бояться?
• Но она мне в глаза, практически, сказала, что любую проверку пройдет!
• Вот и хорошо! Значит, никакого криминала на ней пока нет! Или… он недоказуем!
• Я поражаюсь, почему ты так спокойно об этом говоришь?
• Нет! Я взволнован! Я удручен. Я места себе не нахожу! Рит… - взмолился он, - Когда ты стоишь по колено в дерьме, потому что все стояки прорвало, а к тебе приходят и говорят, мол, вы тут все бросьте, а ступайте в соседний дом, там профилактика нужна!
• По-твоему, получается сидеть и ждать, когда до криминала дойдет?
• По-моему, этот вопрос надо вообще, по-другому, решать!
• И что ты предлагаешь?
• Менять законодательство – раз. И обратить свой праведный гнев в другую сторону. Разобраться, наконец, с вашей благотворительностью, налоговыми льготами, гуманитарной помощью… Что еще там у вас есть? Думаю, там мошенничества куда больше!
• Предлагаешь все так и оставить? Пусть аферисты гуляют на свободе. Пусть Афонина превращает людей в профессиональных попрошаек!  А через несколько лет у нас образуется своя нищенская каста? Пойми, уже и  дети в нее втягиваются!
• Ну зачем уж так… Совсем-то свободно гулять по прерии мы ей не позволим! – он на секунду задумался, затем присел рядом с ней, - Вот что. Сажать мы ее пока не будем, а вот заработка лишим!
• Это, каким же образом?
• Есть одна мыслишка. Если пролезет – сразу позвоню! Тебе интересно будет!

35

Домик был неказистый. Забор покосился. В глубине участка, там, где обычно сажают картошку, стоял ветхий, покосившийся, но довольной объемный сарай. Домом назвать это соорудение можно только с большой натяжкой. Из сарая торчала изогнутая металлическая труба, какие бывают у печек-буржуек. Дверь в избушку была открыта. На лесенке курил парень в пятнистой одежде.
Кнорус поднялся на крыльцо дома. Вошел.
-     Чего тебе? - навстречу Кнорусу, стоявшему на пороге, вышла цыганка средних лет. Одета женщина была вполне цивилизованно. Модная кофта, хорошая юбка. Единственной «цыганской» деталью был пестрый, с люрексом, платок на голове. В комнате на диване сидела девушка лет шестнадцати. Коренастая, некрасивая, с короткой шеей и мальчишескими ухватками. В джинсах и свитере. Она не обратила никакого внимания на гостя, была увлечена электронной игрушкой. Лицо ее искривлялось, когда она нажимала на кнопки. Здесь же бегал и цыганенок лет трех-четырех. Мальчишка был наряжен в костюм-тройку. Во рту была соска. Подвешенная на ленточку, пустышка закрывала мальчишке пол-лица.
В комнате, несмотря на обшарпанные стены, довольно-таки приличная мебель. Не импорт, конечно, но - стенка, диваны. Стол даже со скатертью. Пестрые одеяла были аккуратно свернуты и лежали в углу.  Грязно не было. Было безалаберно. Валялось повсюду не глаженное белье. Мокрые штаны, простыни, рубашки, все вперемешку, висели на веревках, протянутых вдоль комнаты.
Женщина ждала ответа. Смотрела  выжидательно.

• Бурбела дома?
• Н-е-е-т, - протянула цыганка. Она, изучая незнакомца, соображала.
• А когда придет?
• Откуда мне знать! – вдруг перешла она на крикливый цыганский разговор, - Он – рома. Где хочет, там ходит. Томе не докладывает! – судя по всему, доверия у нее Кнорус не вызвал
• Подожду, - сообщил Кнорус, но с места не сдвинулся.

Он не только остался у двери, а еще и руку на притолоку положил, демонстративно исключая все возражения.

• Нет. Уходим мы. В гости собрались, - ответила женщина и перешла на цыганский язык.

Говорила она, как бы ни к кому не обращаясь. Тем не менее, девушка нажала на кнопку. Игра затихла. Девушка поднялась с дивана, потянулась за курткой, но в какой-то момент развернулась и сделала ногой выпад, целясь Кнорусу в колено. Расчет был правильный – резкий, внезапный удар в колено, противник хватается за него от боли, путь становится свободен. Но рассчитывать легко, а выполнять трудно. Ей не хватило ни техники, ни скорости. Кнорус без труда ухватил ее за щиколотку и, развернув, лишил равновесия. Девушка шлепнулась на задницу. Не больно, но обидно.

• Дэвлалэ! – всплеснула руками Тома, - Ты что делаешь?
• Что? Связать вас что ли? Пушкой грозить? – он положил руку за борт пальто, обозначая место, где у него находится пистолет, - Ну-ка быстро на тот диван сели!

Старшая цыганка подхватила ребенка на руки, пошла к дивану. Мальчишка мычал и пытался вырваться. «Каратистка» исподлобья посмотрела на Кноруса.
-  Давай, давай, - ответил на ее взгляд Кнорус, - В секцию ходить надо, а не самодеятельностью заниматься!
Она молча поднялась, пошла к дивану, по пути прихватив с собой игру.
Когда они уселись в рядок, Кнорус прошел в комнату, подошел к столу, отодвинул стул, сел.
Девушка включила игру. Начала остервенело давить на кнопки, давая выход злости.  Мальчишка извивался на коленях у матери, она, без особого успеха, увещевала его по-цыгански. Наконец, ему удалось вырваться. Мать привстала с дивана, попыталась ухватить его за руку. Не удалось: цыганенок отбежал, а двигаться с дивана она не решилась, села на место.
Мальчишка подошел к Кнорусу, остановился рядом. Ни на секунду не прекращая сосать соску, он внимательно смотрел на него. Мать на диване заволновалась, привстала, готовая в любой момент броситься на защиту. Кнорус решил продемонстрировать миролюбие.

• Ай, ай, ай… - сказал он, обращаясь к цыганенку, - Нехорошо! В костюме ходишь, а дудолю сосешь! Ты же большой мальчик! – Кнорус сделал движение с намерением вытащить соску изо рта мальчишки, но тот увернулся, отскочил, сам вынул пустышку:
• Иди в жопу! Забабаха! – посоветовал он и засунул соску обратно. Больше ничего говорить он не собирался.

На этот раз мать не выдержала, вскочила, сгребла мальчишку, стала охаживать по попе. Мальчишка заорал.

• Зря мальчишку бьешь!  – улыбаясь, вступился за него Кнорус, - Стопудово сказал! Нечего к человеку с глупыми разговорами приставать.
• А к нему с какими не приставай! Он на все ругается!  
• И правильно! - Кнорус посмотрел на мальчишку, который забившись в угол за стенкой, всхлипывал и исподтишка высовывал кулак, - Юный солнцевец!

Распахнулась дверь, в комнату вошел хозяин. Невысокий, кругленький. Дубленка распахнута, из-под нее торчит тугое пузо. Веселье, игравшее на его лице, при виде Кноруса, куда-то улетучилось. Он ударил себя по бокам и только после этого смог изобразить приветливость:

• О! Гости у нас! – произнес он лживо, и, не глядя в сторону жены, прибавил по-цыгански, - (Он один?)
• (В комнате один. Пушкой нам грозил!), - предостерегла женщина

Бурбела чуть отклонился, пытаясь увидеть: есть ли кто во дворе.

• Даже не мечтай, Бурбела! Быки мои на месте! И сам я бегаю хорошо. Но не люблю это дело
• Ну что опять не так, Витя? – Бурбела начал стягивать с себя дубленку, но она словно прилипла к нему. Он пыхтел и злился, - Три калеки у меня, - Бурбела растопырил три жирных пальца, - а шум на всю Москву! Все делите-вычитаете!
• А вот и не угадал! Мы с тобой сегодня будем умножать и складывать. Если, конечно, сможем договориться.

Бурбела посмотрел на Кноруса с интересом, оживился, подсел к столу.

• Сколько, говоришь, у тебя калек? – спросил Кнорус
• Три, морэ! Не веришь? Вот, гляди! – и Бубелла, тараща глаза, истово перекрестился.
• Ну, что ж, - Кнорус устало опустился на стул, приложил ладони к лицу, кончиками пальцев помассировал глазницы, - Надо собрать триста три. Не меньше. И чтобы все были бабы.
• Он достал из кармана пачку стодолларовых купюр, бросил на стол в сторону удивленного и пока ничего не понимающего Бурбелы. Пояснил:
• - А это им на костюмы. То бишь, монашеские платья. Длинные, черные. Материала не жалей. А теперь слушай меня внимательно…

37

Молоденькая, рыжеволосая девушка покупала в кафе на Курском вокзале чай и пирожок. Порылась в кармане. Достала мелочь. Мелочь была вперемежку с каким-то сором. Она подула на ладонь, стала набирать сумму.

• Опять понабежали, - сказала продавщица

Девушка оглянулась. За ее спиной зал ожидания был как на ладони. В обычной серой толпе пассажиров, мелькали яркие платки и юбки цыганок. Шумные цыганята приставали к пассажирам. Один из них – в костюме-тройке, с соской на шее.

• Как тараканы, честное слово! Брызнешь дихлофосом, вроде уйдут, а потом опять… Всякая нечисть в Москву прется! Теперь вот в уборную не отойдешь!

Девушка покраснела. Так умеют краснеть только рыженькие – всем лицом. Отошла, присела за столик.
Цыганки «работали» вовсю. Кто-то отмахивался от их назойливых приставаний, а кто-то попадался на крючок.

• Здравствуй, золотая! – услышала девушка голос и оглянулась на него.

Рядом с ее столиком стояла некрасивая, носастая, но довольно живая цыганка.

• Погадаю?
• Не старайся! Нет у меня денег. Не выманить, ни украсть нечего!
• Сказать, почему нету?
• Ну, скажи!
• Потому что сидишь тут и чай пьешь! Вот я с утра и на базаре поторговала, и на двух вокзалах была! Потому и деньги есть.
• Так ты цыганка!
• А! – отмахнулась женщина, - Работы для всех хватит!
• У меня не получается.
• Откуда сама-то?
• Из Кременчуга.
• А сюда, зачем приехала?
• Наши здесь на стройке работают. Думала, пристроюсь.
• И что?
• Ничего. Не нужен им пока моляр. Вот что. Жди, говорят. Вот и жду!
•  А подработать хочешь?
• Смотря как…
• Дело простое, а платить будут хорошо!
• Что делать-то?

Продавщица смотрела на них из-за стойки. Злилась и хмурилась. Слышать весь разговор она не могла – цыганка стояла к ней спиной, говорила негромко. Но продавщица, на всякий случай, решила за девушку заступиться.
- Эй, аферистка! Ну-ка пошла отсюда! А то  милиционера позову!
Цыганка повернулась.

• Я тебя трогала? Я тебе хоть слово сказала! Я к твоей загородке хоть приблизилась! Где хочу – там хожу! Где мне нравится: там стою. Не то, что ты – рыба пучеглазая! Зови своего милиционера! Ну?
• Давай-давай, - напор был так силен, что продавщица не успевала реагировать, - Орать она еще тут будет!

Цыганка вдруг задрала юбку, выставила ногу:

• Ногу мою видишь?

Продавщица молчала, не знаю, что отвечать.

• Одна моя нога умней тебя будет!
• Она завершила выступление, отвернулась от продавщицы, наклонилась к девушке и сказала негромко:
• Приходи завтра на Рижский вокзал к девяти утра. Найдешь меня. Томой меня зовут. Посмотришь – не откажешься!

Цыганка неторпливо вышла из кафе.
- Иди, иди… - бросила ей вслед продавщица, и добавила, обращаясь к девушке, - Не пойму, куда Лужков смотрит?

38

Бурбела, с трехдневной щетиной на лице, непричесанный, стоял в железной коробке торговой точки оптового рынка. Продавец палатки мотал головой и тупо повторял:

• Некуда дальше сбрасывать! Понимаешь? Нет? Бесплатная водка только в раю. А тут ее нет!
• Э… - говорил Бурбела и хитро щурился, - Что, я тебя не знаю, что ли? Зачем бы я к тебе ехал, бензин жег? Морэ, не нужна мне дорогая водка!
• Тфу-ты! – сплюнул утомившийся от этого диалога продавец, - Дешевле этой нет!
• А если подумать? Я по рублю на каждую бутылку наброшу! И возьму много!

Продавец пожевал губами, потер себе затылок:

• Сейчас нет, но на днях могу подвести! Эту возьмешь?
• Возьму сегодня. Так и быть. Тебе бизнес делать надо!   

Он раскрыл дверь. Вышел на улицу. Рядом с палаткой стояла разбитая старая вольво-универсал. Бурбела подошел к ней, открыл багажник. Мазнул рукой. Из палатки два грузчика понесли ящики с водкой к его машине.

Развязка у Крестовского моста – тяжелый участок. Пробки образуются часто, и стоишь в них долго. Среди машин прохаживаются мрачные люди, просят подаяние. Кто на инвалидных колясках, кто на своих двоих.
На обочине дороги со стороны рынка толкались цыганские мужчины. Они курили, обсуждали дела.

• Час потратил, на лавэ щупал! Жадные они все, гаджи эти! – говорил Бурбела,
• Сколько привез?
• Им хватит! – засмеялся Бурбела

Лавируя среди стоящих в пробке машин к одному из попрошаек подошла цыганка.

• А ну вали отсюда, - угрожающе сказал ей  мужик, одетый в дутую куртку, порванную в нескольких местах
• Вот ругаешься, а чего ругаешься – сам не знаешь. Меня к тебе твои дружки прислали. Они там – она махнула рукой в сторону рынка,  водку пьют.
• Вали отсюда! Будет она мне тут… Да чтоб они за мной прислали водку пить!
•  Так ее бесплатно раздают!

Мужик насторожился. Замолчал.

• Видишь вон, мужик пошел, - указала она на облезлого заморыша, - Туда пошел!

Томкин собеседник больше ничего не спрашивал, а бегом бросился туда, куда показала ему цыганка.
Тома же посмотрев ему вслед, пошла не к рынку, а к Рижскому вокзалу.
У подземного перехода стояла та самая рыженькая. Правда, то, что она шатенка определить было нельзя. Волосы ее были скрыты под черной повязкой. Сама она была в черных одеяниях,  на груди то ли ящик, то ли коробка с надписью «Подайте на восстановление храма». Емкость для денег была смонтирована на скорую руку. И даже крест в центре – склонен на бок.

• Видела, где мужик стоял? – спросила Тома, подходя к ней

Девушка кивнула.

• На его место встанешь! В пять часов я тебя найду! Убежишь – пеняй на себя! Наши-то повсюду есть!

Машины остановились. Девушка сошла с тротуара и быстро пошла на «точку».