Оглавление | Глава 9 | Глава 11

10.

Любая из выставок, где экспонировались полотна самых известных художников, собирала многих состоятельных людей. В день открытия на вернисаж заглядывали  не только рядовые коллекционеры, но и зарубежные миллионеры, высокопоставленные чиновники, отечественные богатеи, успевшие за пяток лет сколотить баснословное состояние и легализовать его, представители шоу-бизнеса, графы и князья из дворянских собраний и даже наследники королевских домов - принцы и принцессы. В то же время вся эта публика вызывала огромный интерес у воров самых разных специализаций. В человеке, облачившимся во фрак, с импозантным галстуком-бабочкой на белоснежной рубашке, невозможно было признать вора-карманника. Приходили на охоту и домушники, которые после окончания вернисажа, увязывались за каким-нибудь коллекционером или бизнесменом, и прослеживали путь потенциальной жертвы до самой квартиры. Но настоящий и неподдельный интерес любая из крупных выставок вызывала у макли – охотников за художественными ценностями. Не в пример всем остальным собратьям по воровскому ремеслу, эти люди в совершенстве владели самыми разнообразными профессиями  - от переводчика и искусствоведа, до электрика и слесаря. Ведь изначально им приходилось оценивать полотно, разузнать спрос на него и даже договориться с потенциальным покупателем о сбыте. И только потом, разузнав место хранения художественной ценности, в ход шли отмычки, поддельные ключи, домкраты, электромонтерский инструмент. Ценились навыки по обезвреживанию сигнализационных систем.

Армавир, приехавший на выставку вместе с Бостоном, уже заметил, как горят глаза у старого подельщика, с которым они за два десятка лет воровской дружбы тайно посещали квартиры известных коллекционеров, музеи и вернисажи, уездные церкви и городские храмы, где находились предметы, представляющие для них особо ценный интерес. Когда-то и он сам появлялся на вернисажах во всем блеске: порой во фраке и гластуке-бабочке, в руках английский зонтик, на пальце перстень-печатка. Безукоризненные манеры, приятная наружность все в нем выдавало светского льва.  И никто не мог догадаться, что человек, называющий себя ведущим менеджером, всего лишь вор. Вор со стажем, рецидивист.

Бостон, не скрывая восторга и, казалось, не обращая внимания на окружающих, переходил от полотна к полотну, внимательно изучая каждый мазок, каждый штрих. Он и в самом деле был непревзойденным искусствоведом, и даже свою жизнь когда-то начинал как художник. Но, видимо, талант к мошенничеству и быстрой наживе оказался гораздо большим, чем к обычному рисованию, и Бостон пошел по преступной стезе. Первый срок, когда ему не было еще и двадцати лет, он получил за мошенничество. Ездил по рыболовецким колхозам и артелям, выдавая себя за члена Союза художников. Несмотря на молодость, она всегда выглядел солидно: отрастил длинные волосы, отпустил усы, на щеках – легкая небритость, в разговоре всегда добивался к себе хорошего расположения. Его солидность подкреплял большой портфель, до отказа набитый эскизами, альбомами, договорами и прочими художественными и деловыми бумагами. При случае Бостон ставил портфель на колени, вместе с рисунками и набросками вынимал из него массу всевозможных справок, реестров, отчетов с подписями и печатями. Председателям колхозов известный «художник» показывал свои корочки, подтверждающие его причастность к искусству и в милой беседе давал согласие украсить правление, сельсовет, поселковый клуб, сталинскую или ленинскую комнату портретами вождей, которые он без труда изваяет из… рыбьей чешуи.

Председатели рыбколхозов и секретари партийных организаций, без сопротивления соглашались. Да и слышавшие разговор капитаны сейнеров по полжизни прожившие среди волн и сетей, люди простые, в искусстве понимающие крайне мало, без ропота собирали с команды деньги на портрет великого дедушки Ленина или отца всех народов генералиссимуса Сталина. К тому же, как начальство, так и простые моряки, принимая предложение, соглашались, что портрет из рыбьей чешуи как ничто другое будет соответствовать профилю родного колхоза. Без волокиты в договоре проставляли срок исполнения заказа, Бостон получал деньги и исчезал для работы над портретом. Только больше он в данном колхозе не появлялся. Но его смогли все-таки выловить.

И сегодня Армавир прекрасно знал, что проверенный, но теперь уже бывший напарник, в то же время внимательно прислушивается к разговорам посетителей. Сам, непревзойденный дока и эксперт в области изобразительного искусства и художественных ценностей, он оценивал и мнения о том или ином произведении самих собирателей. И если то или иное полотно вызывало у кого-то неподдельный интерес, то через пару дней, как было у них когда-то принято, Бостон звонил коллекционеру и предлагал если уже не саму картину, то услуги по ее приобретению.

Взяв бокал красного вина с подноса официанта, Армавир подошел к Бостону.

- Ты не очень-то тут шустри. Все-таки мы сюда приглашены официально.
- Да ладно тебе, Армавир. Не приставай. Лучше погляди на эту «Рощу» Чукаева. Где листва, где трава, где облака? Словом, рощей тут и не пахнет.
- Что же это, по-твоему? – поинтересовался Армавир.
- Я бы назвал эту картину «Будни ОМОНа». И никак иначе. - Сказал Бостон и постарался развить свою мысль, - Авангардистское творчество, дорогой мой, Армавир, допускает самое широкое толкование сюжетов. И гораздо актуальнее толковать их в духе времени. Погляди на изломанные линии, сосредоточься на цветовых пятнах, и ты увидишь в них не деревья, а стражей общественного порядка. Ну, теперь видишь?

Армавир улыбнулся, почувствовав, что старого вора понесло. Тем временем Бостон перешел к другому полотну.

- А это что за мазня?
- Читай, ты же умеешь.
- Читать то я умею: «Портрет девушки в желтом платке». Нет, тоже не пойдет. - Категорично отверг Бостон. – Где тут девушка? Где платок? Гораздо привлекательнее стало бы название «Утро бизнесмена». А еще лучше «Портрет приватизатора Чубайса после мытья головы».

Он вдруг замолчал, и, оглянувшись по сторонам, ухватил пуговицу на пиджаке Армавира и привлек его к себе.

- А, между прочим, картинка стоит около 15 тысяч долларей. И вон те господа, уже сегодня готовы выложить за нее тугрики.

Бостон кивнул в сторону мужчины и женщины в блестящих вечерних костюмах.

- Я здесь не по этому делу.
- Я тоже, - глубоко вздохнув, ответил Бостон. – А вон и сам Чукаев. Пойдем я тебе с ним познакомлю. Тебе же нравятся его картины.
- Не откажусь, - так и не отпив ни глотка, поставил обратно на поднос бокал с вином Армавир.

Не успевший войти в зал Чукаев, уже был окружен почитателями. Но Бостон, словно угорь, сумев проскользнуть сквозь толпу, оказался перед художником. Выдернув за рукав Армавира, он представил товарища.

- Привет, Максим. Ты сегодня на коне, как я вижу. Хочу познакомить тебя с почитателем твоего таланта. Ар… - Бостон чуть было не сказал Армавир, - Артем Матвеевич Виригин. Бизнесмен.
- Очень приятно, - протянул руку Чукаев.

Но Бостон даже не дал Армавиру ответить на приветствие.

- Господин Виригин давно хотел приобрести пару твоих полотен.
- Вас что-то интересует конкретно? – спросил Чукаев Армавира.
- Очень нравится ваша «Роща», - ответил Армавир, - Любопытен и портрет крестьянина. Современное, я замечу, видение.
- К сожалению, - развел руками Чукаев, - это выставочные образцы. Они не продаются.
- Обидно, - вздохнул Армавир.
- Если у вас найдется время, то можете зайти ко мне в мастерскую. Может быть, там подыщите что-то по вкусу. - Он вынул из кармана визитную карточку и протянул Армавиру, - Здесь адрес и телефон. Звоните даже ночью. Только, ради Бога, не утром.

Они еще раз пожали друг другу руки, и тут же Армавир почувствовал, как кто-то тронул его за локоть. Он обернулся и увидел Веронику.

- Не ждал тебя здесь застать, - признался он, не снимая улыбки с лица. - Впрочем, как я догадываюсь, привели тебя сюда дела салона? Что-то хотела приобрести?
- Ты догадлив. Именно дела салона. Давай отойдем в сторонку.

По напряжению ее лица, Армавир понял, что-то случилось. И пока они двигались в сторону банкеток, успел задать вопрос:

- Что-нибудь с Надеждой?
- Да, именно с Надеждой. – Вероника устало присела на диванчик, теребя в руках носовой платок, - Беда, Артем.
- Говори же! – требовательно сказал он.
- Ты что-нибудь слышал о лесопромышленнике Сокове?
- Так, краем уха.

Вероника опустила голову, раздумывая, с чего начать.

- Несколько дней назад он купил у нас в салоне дорогую картину, а потом подарил ее американскому банкиру. И вот выяснилось, что полотно оказалось поддельным.
- Что за картина? Чья?
- «Натюрморт» Зверева.
- Что за картина? Чья?
- «Натюрморт» Зверева.
- Понятно. И что теперь? Он просит вернуть ему деньги? Сколько нужно, я готов помочь.
- Если бы только деньги! Он в качестве моральной компенсации, требует оформить на его имя дарственное соглашение на салон и картины.
- А с головой у него все в порядке? – только и нашел, что ответить Армавир. – Гляди-ка, салон ему подавай! Вы с ним уже встречались?
- Нет, звонил его помощник. Оставил номер телефона. Просил, как можно быстрее связаться.
- Тогда не факт. – Постарался утешить собеседницу Армавир, - Может быть, у них шутки такие.
- Да нет. Я навела кое-какие справки. Такие, как Соков, шутить не любят.

Армавир почувствовал, что начинает нервничать. Ведь, это, по сути дела его салон, который он когда-то в знак прощения купил и подарил Веронике. Это было на заре перестройки, когда государство разрешило открывать частные кооперативы и заниматься индивидуальным бизнесом. Они тогда с Бостоном, присмотрели в одном из областных музеев две полутораметровые фарфоровые вазы времен римской империи, на которые очень быстро нашелся покупатель. Там, в музее, во время экскурсии, когда они с Бостоном разрабатывали план кражи, он и познакомился с молоденькой искусствоведом Вероникой Котовой. Роман завязался бурный. Но помимо любовного увлечения, Армавира интересовала и система сигнализации, поведение во время дежурства и характеры охранников, и, что самое главное, - слепки ключей от витрины, где хранились вазы и дверей демонстрационных залов.  О своей работе, а также о привычках охранников и сотрудников музея ему ночами много рассказывала сама Вероника. Она же, невзначай, обмолвилась о часто выходящей из строя сигнализации. Оставалось только получить слепки ключей, и Бостон, когда Армавир и Вероника остались наедине в подсобной комнате музея, сумел вытянуть из ее рабочего халата связку с ключами и сделать слепки.

Той же ночью они проникли в хранилище и легко добрались до ценных экспонатов. Не рассчитали только один нюанс. Огромных размеров вазы не пролезали в проем окна, как предусматривалось по их изначальному плану. Бостон запаниковал, предлагая немедленно сматывать удочки и оставить вазы в покое. Приближалось время обхода, который делали охранники. Только Армавир, сохранив полное самообладание, раздумывал над тем, каким образом массивные экспонаты смогли внести в здание музея. И уже через пару минут, ощупав вазы пальцами, он догадался, что художественные раритеты были разборными. Старые мастера, словно предусмотрели ситуацию, в какую попали Армавир с Бостоном. Части экспонатов крепились друг к другу специальными металлическими пластинами. Они умело разобрали трофеи, и Армавир по кускам передал их через подоконник Бостону.

Вырученных за вазы денег хватило бы обоим на несколько лет безбедной жизни. Но Вероника, когда ограблением заинтересовались следственные органы, догадалась, кто оказался ее возлюбленным, и от милиции ничего скрывать не стала. Армавира и Бостона, отловили в Нижнем Новгороде, где они, пока шум об ограблении не утихнет,  решили отлежаться. Бостон получил десять лет строго режима, Армавир взял на себя роль организатора преступления, а потому и срок больший – двенадцать. С воли осужденный Артем Виригин и получил весть о том, что стал отцом. По-первости, уже коронованный во Владимирском централе вор-авторитет, даже не знал, радоваться такому событию, печалиться, или вовсе забыть и выкинуть известие о рождении дочери  вон из сердца. Но отцовские чувства взяли вверх, и через своих людей на свободе, он приобрел художественный салон и сделал полноценной хозяйкой в нем Веронику. Дочери, которую она назвала Надеждой, исполнилось уже тогда пять лет, и Вероника Васильевна Котова, отказываться от подарка бывшего любовника, а ныне уголовника, не стала. Ведь после того, как следствие установило, что она, пусть и, не понимая этого, оказала помощь ворам-рецидивистам, навсегда потеряла специальность искусствоведа. Ребенка нужно было кормить, одевать и воспитывать, и потому на процветание салона она бросила все силы и знания. А когда дочери исполнилось восемнадцать, переписала предприятие на нее, оставив за собой почетное звание компаньона и должность ведущего эксперта. Лишь об одном никогда не говорила дочери – кем у нее был настоящий отец. И Армавиру, когда он вышел на свободу и попросил встречу с дочкой, ответила отказом. Впрочем, после отсидки за кражу ваз, он особо и не настаивал. У вора в законе и без дочери было много важных дел.

- Вот так случилось. Что теперь делать – ума не приложу! - вывел его из воспоминаний голос Вероники.

Армавир попытался собраться с мыслями.

- Но каким образом картина оказалось поддельной? Ты-то, дипломированный, опытный специалист, куда смотрела? Картину на экспертизу хотя бы отдавали?
- О чем ты спрашиваешь?! Надежда ее купила в Лондоне на аукционе вместе с актами экспертиз. А когда привезла в Москву, я попросила сделать еще одну проверку. Сегодняшний покупатель настолько придирчив, что без заключения иностранных и отечественных специалистов ничего не купит.
- Так, значит, копию могли вам подсунуть уже в России? Какое бюро делало проверку?
- Господи, Артем, не могло быть ошибки. Картину мы отвезли в самое лучшее столичное бюро, в которое я уже пятнадцать лет носила и куда более ценные полотна. Мы знакомы уже с ним около двадцати лет. И знаю, что он никогда бы не пошел на аферу.
- А его сотрудники? – продолжал допрос Армавир.
- Какой начальник, такие и сотрудники. Да не об этом сейчас разговор. Я за Надежду боюсь! Кто знает, на что способен этот Соков?
- Так от меня, чего ты хочешь?
- Попробовал бы через свои каналы с ним договориться.
- Какие каналы, Вероника? Нет у меня больше никаких каналов. Я – такой же, как все законопослушный гражданин, честный бизнесмен.
- Ой! - отмахнулась она, - Горбатого могила исправит.

При этих словах, он хотел было встать и проститься, но переживание за судьбу единственной дочери, остановило его.

- Хорошо, - не мог сдержать иронии Армавир, - А как ты объяснишь Надежде, если мне удастся договориться с лесопромышленником, кто ее спаситель? Погибший в бурной реке отец-геолог?
- А ты хочешь, чтобы я сказал – вор-рецидивист? Этого добиваешься? – агрессивно отреагировала Вероника, но тут же умерила пыл, - Успокойся, Артем, мы ведь давно уже договорились, что у нас тебя больше нет в этой жизни. А что сказать дочери, поверь, я как-нибудь сама придумаю. 
- Да, с фантазиями у тебя все в порядке. - Поднявшись с банкетки, грустно улыбнулся Армавир,  Я тебе позвоню.
- Когда?
- Когда удастся, как ты выразилась, договориться.