Оглавление | Назад | Дальше

УГОН 1. ВРЕМЯ БОЛЬШОЙ ЛУНЫ.

1

Огромный диск луны медленно поднимался по фиолетовому небу. Сначала он высвободился от веток деревьев, которые, казалось, словно паутиной окутали далекую планету и старались подольше удержать ее в своих путах. Потом он завис над кронами высоких тополей, нежно касаясь осенних последних листьев. Наконец луна окончательно покинула свою ветвистую засаду и выскочила на необъятный простор.

Молодой человек лет двадцати пяти поднял воротник темно-синего полупальто, склонил голову на бок, пряча подбородок под лацкан своей осенней одежды. Он сидел на лавочке, которую заботливые мамаши притащили на детскую площадку, видимо только для того, чтобы им удобно было следить за своими чадами, которые, того и гляди, до ушей вымажутся грязью. А этой самой грязи здесь было в изобилии.

Детская площадка находилась между высоким серым домом сталинской постройки и заброшенным пустырем, на котором когда-то размещалась волейбольные площадки и деревянные беседки, потом в считанные дни выросли кирпичные, бетонные, металлические гаражи.

Парень, ежась от холода каждую минуту, наблюдал за диском луны. Рядом на лавочке стоял черный кофр, в каких фотокорреспонденты носят свои камеры и необходимые к ним принадлежности. Подъезды «сталинки» всасывали жильцов, которые возвращались в теплые квартиры после работы. К гаражам, словно светлячки, подъезжали машины. Лязгали железные ворота, после чего автомобили вкатывались в свою ночные убежища. А молодой человек то и дело стрелял взглядом в сторону квадратных боксов. Каждую машину он провожал внимательным взглядом, но после того, как она проезжала или недоезжала до видимого только им условного рубежа, он терял к ней всякий интерес.

Наконец он встрепенулся и, не высовывая рук из карманов пальто, оторвался от спинки лавочки и принял прямую позу. Около одного из бетонных боксов остановился автомобиль, из которого вышел человек в дорогой мутоновой куртке. Он минут пять колдовал над секретными гаражными замками, после чего открыл дверь, которая была вмонтирована в гаражные ворота, вошел внутрь, постучал засовами и щеколдами и две половины ворот, судя по всему, сделанные из толстого металла, тяжело раскрылись. Автомобиль в знак благодарности за предоставленный ему ночной отдых устало мигнул фарами и мило урча въехал в свою келью.

Человек закрыл ворота и пошел в сторону сталинки, то и дело оглядываясь на гаражный бокс, где он оставил своего четырехколесного друга.

Как только мужчина в мутоновой куртке скрылся в подъезде, парень тут же встал с лавочки, открыл кофр, достал из него пол-литровую бутылку, медицинский шприц впечатляющих размеров, не снимая перчаток открыл пробку и высосал шприцом из бутылки чуть меньше половины жидкости. Затем, поставил кофр под лавочку, и аккуратно, дабы не разлить ни капли жидкости, засунул шприц под полу полупальто и не спеша пошел в сторону гаражей. Два из них были открыты, но хозяева машин находились внутри. Парень резко свернул с асфальтированной подъездной дорожки, подошел к воротам того бокса, где только что оставил машину мужчина в мутоне, достал шприц и просунув его ствол в одну из замочных скважин. Через пару секунд он до конца вылил содержимость шприца во второе ключевое отверстие. После чего резко повернулся и пошел обратно в сторону лавочки, под которой он оставил кофр.

После такой ни для кого незамеченной операции у него оставалось пара часов, чтобы погулять по вечернему кварталу и насладиться морозным осенним воздухом. Он закинул кофр на плечо и зашагал в сторону метро, где неоновыми огнями светились торговые палатки и магазинчики.

Теперь он точно знал, что дверь гаража, в который он собирался проникнуть через полтора-два часа, оборудована французским и английскими замками. Заглядывая в витрины палаток, он думал о чем-то своем, в мысленно удивлялся дилетантству всех владельцев гаражей, которые навешивают на ворота импортные замки. Ах, как они глубоко заблуждались, полагаясь на неприступность своих боксов. Но только ему и, может быть, еще нескольким десяткам человек в этом огромном городе было хорошо известно, что все громоздкие гаражные двери с импортными замками и замочками, какими бы секретами и кодами они не обладали, при небольшом обучении могли вскрыть даже те самые детишки, за которыми мамы так тщательно следили на этой площадке,

Он отлично был знаком, как с английским так и с французским замками, рекламная шумиха вокруг которых прокатилась по всей коммерческой прессе.

За неделю до сегодняшней операции он уже побывал около этих гаражных боксов и установил, что нужные ему ворота, как и сам гараж, были установлены года три назад. Значит, и замки «врезались» в то же время.

Словом, молодой человек в темно-синем полупальто отлично знал характеристики всех гаражных замков, которые находились в продаже на российском рынке. У того, самого хваленого английского, который был установлен в верхней части двери, как утверждали производители с далекого Альбиона, было около 16 тысяч конфигураций бородки. Но за эти три года, которые он провисел на двери, детали наверняка сильно сработались и износились. Поэтому даже вору-дилетанту нужный ключ можно было подобрать из ста вариантов. Хотя и подбором-то ему тоже заниматься не придется: универсальная отмычка из космического сплава поможет справиться с запором за 10–15 секунд. С французским, конечно, нужно будет повозиться. Но и он для него не был непреодолимой преградой. Особенно после того, как молодой человек залил в скважины для ключей аккумуляторную жидкость, смешанную с соляной кислотой.

Парень в темно-синем полупальто взглянул на свой «Ролекс»: через час «солянка» основательно разъест металл, и замки можно будет открыть с помощью обыкновенной отвертки. Он купил горячий чебурек и, обжигаясь, откусывал его маленькими кусочками. Надо было подкрепиться. Ведь домой он вернется глубокой ночью, а запасов еды у него не было ни крошки. Он еще не успел разбогатеть, как разбогател тот самый мужчина в мутоне, в гараже которого он хотел сегодня похозяйничать. Он знал, что пару недель назад мужик продал свою старенькую шестерку и приобрел сотую «Ауди». Почти новую. Но по своей неосмотрительности забыл или вовсе не захотел при том поменять гаражные замки трехлетней давности. Что ж, может быть, за это он и будет наказан.

Запив фантой съеденное, он вытащил из кармана носовой платок и тщательно вытер им руки. Взглянув еще раз на часы, он решительно зашагал в сторону гаражей.

Несколько автовладельцев, сбившись в тесный кружок, громко смеялись, видимо рассказывая друг другу дорожные байки. Он не стал приближаться к гаражам и решил сделать еще один круг по периметру дома. После третьего «витка» он увидел, что мужики разошлись и около боксов не осталось ни одной живой души. Он хотел было уже двинуться к заветным воротам, но откуда ни возьмись выскочила рыжая кошка и перебежала ему дорогу. Так дело не пойдет, подумал он, и повернул в обратную сторону. Пусть не черная, но все же это была кошка. В своей работе он было очень суеверен. И потому решил потратить еще какое-то время, но обойти ту невидимую линию, которую прочертила перед ним рыжая бестия. Он снова обошел дом и вышел к гаражам с другой стороны.

Щелочь, смешанная с соляной кислотой, сделала свое дело. Отмычка плавно провернула язычки замков. Он зашел внутрь и плотно закрыл за собой дверь. Так, подумал он, какие защитные гадости оставил хозяин в машине? Он поставил кофр на пол, вытащил фонарик и осветил «Ауди». Направив луч внутрь салона, он тут же отметил, что хозяин был человеком бдительным и осторожным и в какой-то мере все же руководствовался системой «береженого Бог бережет». На передней панели быстро мигала красная лампочка. Это говорило о том, что машина была оснащена американской электронной противоугонной системой. К тому же на руле красовалась металлическая кочерга из прочной легированной стали. Он вздохнул: придется поработать минут десять. Он опять обратился к своему кофру, быстро вынул обыкновенные клещи и подлез под переднюю часть капота. Не дотрагиваясь до корпуса машины, он определил нужный провод сигнализации, аккуратно перекусил его клешами. Машина чуть слышно пикнула и лампочка на передней панели перестала мигать.

Он всунул в дверь отмычку, и через десять секунд уже сидел в салоне. Еще раз убедился, что кочерга была отлита из прочной легированной стали. Значит, покупал ее хозяин в фирменном магазине, а не на рынке, где сплошь и рядом продавали подделки. Но для него и здесь не существовало преграды. Из кофра была извлечена алмазная электрическая фреза. Но перед тем как начать работу, он открыл гаражную дверь, выглянул наружу и внимательно посмотрел по обе стороны гаража. Ему хотелось еще раз убедиться, что поблизости никого нет. Жужжание фрезы могло привлечь внимание соседей по стоянке или простых прохожих.

Асфальтовая дорожка была пуста.

Он запитал фрезу в отверстие прикуривателя и щелкнул тумблером включателя. Фреза негромко завизжала. И тогда он осторожно опустил режущее полотно фрезы на кочергу. Посыпались искры: сталь неохотно поддавалась. Но он не спешил, зная, что торопливость и более сильный нажим фрезой на прочный металл, могут вывести ее из строя. Через пять минут кочерга, распиленная на две половинки, слетела с баранки.

Достав из кофра отвертку, он вывернул замок зажигания и закоротил провода запускающие двигатель. «Ауди» с полуоборота завелась и теперь тихо урчала, словно побаиваясь незнакомца.

Он еще раз выглянул на улицу. По дорожке брела компания подвыпивших подростков, которым, судя по всему, было глубоко наплевать, что делается вокруг них. Поэтому он не стал в этот раз дожидаться, когда они пройдут, а широко раскрыл ворота, вывел машину на асфальтовую дорожку, вышел и снова закрыл гараж на все запоры. Конечно, можно было и не заботиться о закрытии гаража. Но он все-таки поставил «Ауди» на ручной тормоз и неторопливо покинул салон. Закрыл ворота и снова поковырял отмычкой в замке. Пусть утренний визит окажется для хозяина окажется пренеприятной неожиданностью, подумал он, уселся за руль и плавно тронулся.

Ему необходимо было проехать пару кварталов. Можно было бы добраться совсем коротким путем – по набережной Яузы. Но он знал, что в позднее время на этой дороге прячутся гаишники – штрафуют лихачей, останавливают иномарки, выясняя оснащены ли машины аптечками, огнетушителями или чем-либо другим. Можно было проехать и по верхним улицам, но и там, в ночное время, иногда выставлялись посты ОМОНа. Поэтому он решил пробраться дворами, зная, что в худшем случае можно нарваться только на патрульную милицейскую машину. К его везению в дороге не случилось никаких неожиданностей.

Через пятнадцать минут он затормозил около одного из кирпичных боксов, ключи от которого находились у него в кармане. Он завел машину в гараж, закрыл ворота и побежал в сторону метро, чтобы успеть на последний поезд. Жутко хотелось спать. С машиной ничего теперь не случится. А через пару недель, когда первые розыскные страсти улягутся, он перегонит эту «Аудишку» в другое место, где ею вплотную займутся специалисты своего дела. Такие же, как и он сам…

2

Иван Федосович Колодный, или как его просто называли знакомые, Федосыч, грубо выматерился. В этот холодный понедельник он уже минут десять крутил стартер своего старого «Москвича», но тот и не думал заводиться. Он в сердцах хлопнул водительской дверцей своего раритета, открыл крышку капота и принялся выворачивать свечи. В душе он надеялся, что после их прочистки, машина все-таки заведется, и ему не придется топать в управление пешком. Впрочем, участковый милиционер, капитан Колодный, при всех своих трудовых, деловых и нравственных достоинствах, их рук вон плохо разбирался в техническом устройстве автомобиля. На этот пробел ему неоднократно указывало собственное начальство и даже стыдило за элементарное незнание автотехники. Самым известным ремонтом и определением неисправностей для Федосыча была вывертка и зачистка свечей зажигания. В остальном же, за пятнадцать лет своего водительского стажа он узнал лишь, где находятся и для чего предназначены руль, три педали, ручной тормоз, который на его машине не работал с незапамятных времен, и прикуриватель, которым он пользовался очень часто, потому как был заядлым курильщиком «Беломорканала».

Тщательная зачистка всех четырех свечей, которую он проделал с большой любовью и аккуратностью, ничего не дала. Аккумулятор из последних сил несколько раз провернул поршни двигателя и, истратив все свои запасы энергии, тоже перестал подчиняться.

Федосыч опять хлопнул дверью автомобиля, упер руки в бока, приняв свою излюбленную позу, когда ему приходилось сталкиваться с трудноразрешимыми вопросами, и с ненавистью глядел на замасленный, покрытый пылью и грязью двигатель, на котором сверкали лишь четыре до блеска начищенные свечи.

Нет, одному ему не справиться с этим упрямым агрегатом. Он повертел головой, надеясь увидеть кого-нибудь из соседей по стоянке. Он был уверен, что его «тачка» могла бы завестись с толкача, но вокруг, как того и требовали законы подлости, никого не было. Видимо, придется идти в управление пешком.

Времени оставалось в обрез, дабы успеть на планерку, которые проходили как раз по понедельникам. Федосыч захлопнул капот и закрыл на ключ двери своей машины, решив на следующее же утро обратиться за помощью к своим знакомым ребятам на авторемонтной станции.

Он уже собрался идти к трамвайной остановке, как вдруг перед ним откуда ни возьмись оказался жилец 29 квартиры Филипп Мартынов.

– Ах, вот ты где, Федосыч! – закричал он, будто участковый был ему должен пару миллионов рублей.

Мартынов не стоял на месте: то переминался с ноги на ногу, то начинал невысоко подпрыгивать и все время держался двумя руками за то место, где находится брючная ширинка.

– Ну чего тебе? – с недоумением глядя на руки Мартынова спросил Федосыч, – Нужду негде справить? Вот зайди за гараж… Или я тебе нужен для того, чтобы письку при этом подержать?

– Арестуй эту суку, Федосыч. Сейчас же арестуй!

– Кого арестовать? – наконец посмотрел участковый на помятое с похмелья лицо Мартынова.

– Кого-кого! Жену мою.

– С какой стати, я ее должен арестовывать?

– За нанесение тяжелых телесных повреждений.

– Каких повреждений? Ты что плохо опохмелился, что ли?

– Вот как раз и не опохмелился. А если бы опохмелился…

– Послушай, гражданин Мартынов, у меня сейчас нет времени с тобой за жизнь говорить. Мне в управление спешить надо.

– Тогда я и на тебя жалобу напишу. В твое же управление…

– Да ты можешь толком сказать, что случилось? – направляясь к трамвайной остановке, в негодовании спросил Федосыч.

– Я к ней все утро с добротой и уважением – дай денюшек на опохмелку. И ластился, и по дому помогал, и ругался, а в ответ все одно «Нету у меня денег». Но я-то в пятницу ей почти всю зарплату отдал. Словом, с семи утра ходил за женой как хвост. Бесполезно. Эта стерва словно не слышала мои мольбы.

– Короче, – перебил Федосыч.

– Да короче и не расскажешь. Словом, когда она разложила гладильную доску и ну гладить платья да сорочки, я так бочком подкрался и пенисом по гладильной доске – хлоп! Говорю: хрен тебе в следующий раз, а не зарплату! А она мне в ответ раскаленным утюгом со всей мочи придавила это… – Мартынов опустил глаза на то место, которое поддерживал руками.

Федосыч громко рассмеялся:

– Так тебе надо сначала к врачу обратиться…

– Неотложку она сама и вызывала. Врачи приехали в течение десяти минут

Смазали мазью и поставили диагноз – ожог второй степени. Я после этого готов был ее простить, если бы она с бутылочкой ко мне, ею же травмированному, по-хорошему. Только заикнулся, а она мне снова под нос кукиш сует. Так вот, открывай дело, Федосыч. Упеки ее, суку, лет на пять…

Федосыч вытер слезы, которые выступили на глазах от смеха, похлопал Мартынова по плечу:

– Вот что, Филипп, иди домой, а я к вам после планерки заскочу, там и разберемся.

Он легонько подтолкнул Мартынова в сторону дома и сам помчался к трамвайной остановке. Начальник управления не любил, когда участковые опаздывали.

3

Владелец авторемонтных мастерских Сурен Оганян должен был оставить раскладку пасьянса, оторваться от компьютера и спуститься вниз. По сотовому телефону, автослесарь Агипов сообщил ему, что один неугомонный клиент требует начальство.

Сурен догадался в чем было дело: скорее всего кто-то из его рабочих или что-то напортачил с ремонтом автомобиля, или мастер обсчитал клиента или, что хуже всего, послали на три веселых буквы.

Он неохотно выключил компьютер, надел пиджак и вышел из своего кабинетика, который больше напоминал неприбранную коморку из известной сказки про папу Карло.

Предчувствия его не обманули. Разгневанный владелец «шестерки» брызгал слюной и требовал вернуть ему деньги за некачественный ремонт.

– Что случилось? – подойдя к мастеру и слесарю, которые что-то объясняли автовладельцу, спросил Сурен.

– А вы кто? – гневно сверкая глазами, спросил его обиженный мужчина.

– Я? Я – директор, – приняв подобающий вид руководителя, ответил Сурен, – Так, чем вы недовольны?

Мужик недоверчиво оглядел его с головы до ног. Вид Сурена, который стоял перед ним в заношенных джинсах и помятом пиджаке, внушал недоверие. Наконец, решившись, он с яростью набросился на Сурена.

– Если вы не отдадите деньги за некачественный ремонт, я сегодня же обращусь в общество защиты потребителей и в районный суд. И будьте уверены вашу лавочку быстренько прикроют.

Сурен выставил перед собой руку, как бы останавливая новые нападки владельца «шестерки»:

– Стоп! Не надо пуганых пугать. Я хочу знать, что случилось?

– Вчера я пригнал машину и попросил поменять переднюю подвеску. – мужик сбросил спесь и спокойным голосом стал объяснять причину своего недовольства. – Через пару часов, после того, как я забрал машину из ремонта, на скорости восемьдесят километров в час отвалилось колесо. Я чудом остался жив.

– А вы уверены, что колесо отвалилось по вине слесаря? – спросил Сурен и перешел в разговоре с мужиком на ты, – Сам-то ты его не отверчивал после?

– Вы что меня идиотом считаете? – в глазах клиента снова появились искорки ярости.

– Хорошо. Сколько вы заплатили за ремонт?

– Шестьсот рублей за ремонт и столько же потрачено за запчасти. Итого – тысяча двести.

Сурен спокойно посмотрел на мастера и сказал:

– Верни ему шестьсот рублей, а у этого, кивнул он в сторону слесаря, – удержишь с зарплаты.

Слесарь лишь пожал плечами, усмехнулся и направился в дальний угол ремонтного цеха. Мастер, несмотря на ранее утреннее время, вынул толстую пачек сотенных купюр, отсчитал шесть бумажек и молча протянул владельцу «Жигулей». Но тот, словно боясь обжечься, спрятал руки за спиной:

– Повторяю. Все затраты на замену подвески мне обошлись в тысячу двести.

Сурен в негодовании подергал желваками, опустил глаза на свои вишневого цвета сияющие ботинки, так несовместимые с поношенными затертыми джинсами, раздумывая о том, как поступить с клиентом.

– Сейчас же я еду в общество защиты прав потребителей, – напомнил тот о своем присутствии.

– Отдай все, – наконец бросил он мастеру, развернулся и пошел в свою каморку.

Поднимаясь по лестнице, он подумал о том, что хорошо бы было вмазать по физиономии этого наглеца. Но похвалил себя за то, что сделал благоразумно, не ввязавшись в выяснение отношений. Ему, хозяину мастерской, нынче было ни к чему поднимать шумиху и какой бы то ни было ажиотаж. Нет, он нисколько не боялся ни защитников из общества потребителей, ни местных судей, ни кого бы то не было в этом районе. Все любят деньги, и от всех всегда можно откупиться.

Честно признаться, ему давно надоела эта ремонтная деятельность, которая, если бы не побочная работа, позволяла бы только сводить концы с концами. Во времена рыночной отношений, его конкуренты по ремонтному делу с подобострастными улыбками всякими рекламными ухищрениями старались затаскивать к себе клиентов, радуясь, если за день удавалось обслужить пору-тройку автомобилей. Он понимал, что ремонт становится делом далеко не сверхприбыльным, каким он был при социалистическом обществе. И если дело поворачивалось подобным образом, то зачем вообще заниматься такими услугами? В тайне он негодовал на своего босса Шамиля, который попросил его управляющим мастерскими, содержать их в полном порядке и оказывать услуги автовладельцам. Но при всем том и понимал, что автосервис является неплохой ширмой для основного вида деятельности.

Он зашел в свой кабинет, включил компьютер, нашел файл с играми и снова занялся пасьянсом. Но карты перестали складываться в правильные стопки.

До вечера, когда ожидался приезд Шамиля, было еще далеко. И Сурена после разговора со строптивым клиентом, успокаивало только то, что босса было чем порадовать. В закрытых боксах за зданием мастерской к пяти иномаркам добавились еще две сияющие новой краской «БМВ» с профессионально перебитыми номерами, над переоборудованием которых аккордно потрудилась ночная смена. Та самая, которой так был недоволен владелец «шестерки».

4

Валька Гонивовк – студент четвертого курса автомеханического института был рад встрече в этом тихом Сокольническом кафе и с Вероникой и со Славкой Климовым. Правда, пока они поджидали Веронику, уже успели трижды выпить по сто граммов водки с тоником. Пили только за удачу.

Но Валька радовался и тому, что его прошлогодняя курсовая только сейчас была признана лучшей в институте и сам ректор рекомендовал ее для публикации в популярном автожурнале.

Он также молча хвалил себя за то, что успел к ноябрьским праздникам отправить домой в деревню две тысячи рублей, которых хватит родителям, сестрам и братьям месяца на два. В графе для сообщений почтового перевода он известил отца и мать о том, что деньги заработал на разгрузке вагонов с солью, что с учебой у него все нормально, чтобы все берегли себя, а братишки и сестренки прилежно налегали на школьные науки.

После того как жаткой во время уборки урожая отцу, который тридцать лет проработал механизатором в колхозе, отрезало кисть правой руки и его отправили на пенсию, прокормить такую ораву одной матери, которая работал почтальоном, было не под силу. И Валька, поступив в институт, вынужден был ночами и в самом деле разгружать вагоны с солью или цементом, чтобы отослать в деревню хоть какие-то деньги. Семья у них, действительно, была большая. Помимо него, отец «настрогал» еще трех младших братьев и две сестры. Правда, Васька, оставшийся старшим после Валентина, в прошлом году с грехом пополам закончил десятилетку, и пошел по стопам отца – тоже работал комбайнером. Но зарплату в колхозе постоянно задерживали или плати жалкие гроши.

Они заказали еще по сто граммов, и Валька завел свою любимую тему: бросить бы все, да уехать обратно в деревню. Он, крестьянин, любил и скучал по своей речке-поперечке, и полям, которые с отцом вдоль и поперек изъездил на комбайне. Он мечтал о том времени, когда через полтора года, защитив диплом, снова вернется к себе на Смоленщину, и возглавит, как и обещал председатель, колхозный автопарк.

Нет, ему будет нисколько не жалко покидать этот огромный суетной город, в котором он учился на инженера-автомеханника. Он так и не полюбил Москву. Может быть потому, что толком и не увидел ее за три с половиной года учебы. Днем он просиживал в студенческих аудиториях и библиотечных залах, а ночами вкалывал.

– Дурак ты, Валька, – после очередного стакана сказал ему Славка, – Москва – это жизнь. Это деньги. Разве ты когда-нибудь в своем вонючем колхозе сможешь даже за год заработать столько, сколько выходит у тебя за одну ночь?

Валька поставил пустой стакан на стол и насупился:

– Мы же с тобой договорились…

– Хорошо, хорошо. Я больше об этом ни слова.

Но Валька уже завелся:

– Каждый раз, ложась в постель, я молюсь Господу, чтобы все это быстрее кончилось. Понимаешь, будь я на твоем месте, при содержательных родителях, без полдюжины просящих жрать глоток, то никогда не стал бы этим заниматься. Никогда! Я просто не понимаю, зачем ты это делаешь? Зачем рискуешь? Представить себе не могу, что будет если…

Он не договорил, облокотился на стол и спрятал голову в ладони.

– Ну, уж тебе это не грозит. С твоим-то профессионализмом и знаниями. Ты ведь уникум, Валька! Гений!

Климов стукнул кулаком по столу:

– Ты – гений, каких еще свет не видывал!

Буфетчица покинула стойку бара и подошла к их столику:

– Мальчики, только без грохота и шума. Вы в порядке?

– Тетя Вера! Да вы что нас не знаете! – растягивая слова, с обидой посмотрел на нее Славка, – Или мы не постоянные ваши клиенты?

Он вытащил из кармана купюру и протянул ее буфетчице:

– Нам по сто граммов и бутылку шампанского. То бишь – Игристого вина. К нам вот-вот должна дама прибыть.

Валька от похвалы в свой адрес растаял.

Учеба давалась ему легко. Да и как иначе, если он поступил в институт обучаться своей любимой профессии, о которой мечтал с детства. Он мог с закрытыми глазами разобрать и собрать мотоцикл, отремонтировать любой автомобиль и комбайн. Единственный урок, который он люто ненавидел – был английский. На хрена он ему нужен, думал Валька, если в деревне им никогда пользоваться не придется?

Буфетчица принесла по сто граммов в пластмассовых стаканчиках и поставила на середину стола бутылку Игристого.

– Мальчики, только без шума, – напомнила она еще раз.

– Тетя Вера! Да как тут не шуметь! – потянул ее за руку Славка и тыкнул пальцем в сторону Вальки, – Вот этот уникум написал курсовую, которая тянет на кандидатскую диссертацию…

– Да? И о чем же?

– У вас есть автомобиль? – спросил ее Славка.

– Ну, а как же нынче без машины? На дачу надо ездить…

– Так вот он, этот гнусный пьяница, который сидит перед вами, накатал научную работу по самодеятельным противоугонным средствам.

– Да я, мальчики, в этом ничего не понимаю.

– А чего тут понимать! Ваш муж ставит в потаенных местах несколько датчиков и тумблеров, и ни один вор не сможет угнать вашу машину.

Тетя Вера присела на краешек свободного стула.

– Да? Интересно. У нас из машины магнитолу вытащили. Муж ее под сидение положил и на десять минут домой забежал. Вернулся к машине, а радиотехники уже тю-тю… Но это он сам, дурак, виноват. Нечего оставлять было. А вот бензин, так тот каждый месяц из бензобака сливают.

– А Валька может поставить на крышку бензобака такую хитрую штучку, что ни один человек не сможет ее открутить.

– Никто? – удивилась тетя Вера, хотя совершенно ничего не понимала в этом деле.

– Никто, – подтвердил Славка, – Разве только что сам этот гений.

И он снова ткнул пальцем в Валькину сторону. В своей курсовой Валька разработал систему установки разных секреток под капотом и панелью приборов. Описал в каких потаенных местах их можно устанавливать.

– Вскрыл, к примеру, вор ваш автомобиль, а завести не может. – объяснял Славка пожилой буфетчице, – Потому что Валька изобрел «хитрый» центральный провод, который, когда этого не желает хозяин, не подает напряжение на стартер.

– Я, мальчики, ничего в этом не понимаю, – встала со стула тетя Вера и всплеснула руками, Ой, пока я тут с вами разговоры разговаривала, около буфета посетители собрались.

Она, словно гусыня, переваливаясь с ноги на ногу, заспешила к своему рабочему месту.

– Нет, ты мне объясни, теребил Климов Вальку за рукав, – Как ты додумался о бегунке прерывателя, который не разносит запрятанный выключатель массы?… В это время кто-то сзади руками закрыл Вальке глаза. Но игра в «угадайки» не получилась. Славка тут же сделал выговор подошедшей Веронике:

– Ты, что это, подруга, опаздываешь? Шампанское, понимаешь ли, тут киснет…

– Да и вы уже хороши.

– А у нас праздник! – сказал Славка.

– У вас каждую неделю праздник, – парировала Вероника.

– Ну так что? Красиво жить не запретишь… – и Климов налил Веронике полный стакан Игристого. – За жениха твоего, Гонивовка!

5

Игорь Смагер устало уселся в свое рабочее кресло, которое, как он подразумевал, на протяжении полувека передавалось от одного оперуполномоченного другому по наследству. Он положил руки на обшарпанную кожу подлокотников и откинулся на спинку.

Стол был завален папками и бумагами с делами о краже автотранспортных средств.

Когда он четыре года назад был назначен на должность оперативника и стал специализироваться на розыске украденных автомобилей, то был самым счастливым человеком. Он с завидной поспешностью выезжал на место происшествия, откуда был совершен угон, опрашивал свидетелей, осматривал вскрытые замки и срезанные петли гаражей. Ему нравилось ставить засады на угонщиков, гоняться за краденой машиной по дорогам Москвы.

Но теперь ему все это надоело. Да и угонщики стали гораздо грамотнее. Поэтому сыщикам найти угнанную маши-ну, за ночь «перебитую», переоформленную, подчас и перекрашенную – стало не таким простым делом. А подчас и невозможным. Теперь Игорь считал, что бороться с этим злом надо не разовым поиском, а стабильной работой по обезвреживанию крупных межрегиональных группировок, в том числе и этнических, занятых авторазбойным промыслом.

Если не считать автоозорства, когда машину вскрывают и уводят со стоянки только ради того, чтобы покататься темной ночью по городу, а потом бросают, то целенанаправленные угоны по заказам клиентов на определенные марки – это была уже сфера организованного преступного бизнеса. И чтобы накрыть с поличным такую шайку МУРу требовались уникальные специалисты, знающие автомобиль не хуже инженера и к тому же имеющие опыт сыска и обезвреживания опасных банд.

А что сделаешь в одиночку?

Смагер отлично знал, что опытный угонщик лишь тихо посмеялся, когда какой-нибудь счастливый автовладелец пожелал бы воспрепятствовать потере горячо любимого железного друга на колесах, установив на свою машину даже самую современную охранную систему. По сути дела для профессионалов угонного бизнеса никаких преград не было. И он, Смагер, основываясь на опыте следователя, понимал, что для высокограмотного угонщика уже не составит большого труда дезактивировать самую крутую сигнализацию, наглухо заткнуть сирену и подсоединить замок зажигания напрямую. Несомненно, целая армия разнообразных систем в ряде случаев все же предотвращали попытки автоворовства. Но если профессионал уж слишком сильно хотел овладеть чужой собственностью, то помешать этому было очень и очень сложно… Тем более, если дело пахло выгодой и солидными деньгами, преступники рассчитывали все до мелочей и не останавливались ни перед чем.

Специалисты отдела по борьбе с угонами прекрасно представляли участь похищенных машин. Как правило, ее постигали три варианта. При первом машина перекрашивалась автомобиль в какой-либо другой цвет, на кузове и двигателе перебивались заводские номера, на нее выписывались новые документы, и затем она продавалась в полном комплекте. Доходило до курьезов. Однажды Смагеру удалось разыскать перекрашенный и «перекованный» автомобиль, который был похищен и продан соседу по гаражу, с которым дружил пострадавший.

При втором варианте машина разбиралась на запасные части, которые с прибылью распродавались мошенниками на авторынках. Конечно, кроме кузова, который выбрасывался на свалку. В третьем случае, который, надо сказать, считался самым распространенным вариантом, машина отправлялась в одну из бывших республик распавшегося Союза. Как правило, в южные.

Смагер взял со стола самую верхнюю папку. Прочитав заявление пострадавшего, сразу определил, что дело «глухое».

Теперь уже бывший владелец «Тайоты» жаловался, что у него увели машину с платной стоянки около железнодорожного вокзала. Конечно, сам был в этом виноват. Он оставил ее на три дня и уехал в другой город по своим делам.

Дочитав, Смагер лишь хмыкнул себе под нос: и когда наш народ перестанет надеяться на авось? За трое суток и железнодорожный состав вместе с локомотивом можно украсть, если оставить его без охраны. То, что «Тайота» была оставлена на платной стоянке чуть ли не в центре Москвы, вовсе не говорило о том, что угонщики испугаются людей в пятнистой форме, у которых была лишь одна обязанность – взимать плату.

– Эх, не перевелись еще дураки в нашем отечестве, – сам себе вслух сказал Смагер и отбросил папку на стол. В одном он был не согласен с пpозоpливым Гоголем, который недоcказал лишь еще одну – тpетью доcтопpимеча-тельноcть Pоccии, xотя, видимо, и подpазумевал ее. Классик иронично подметил, что Pоccия cлавитcя плоxими доpога-ми и дуpаками. Но еcли еcть дуpаки, значит еcть и умные. Именно те, кто плодит дуpаков. Конечно, мошенники. Чем тот же гоголевcкий Xлеcтаков не мошенник?! Пpичем, умный жулик, вмиг cоpиентиpовавшийcя в cтае дуpаков. Можно еще поcпоpить, кого больше было в Pоccии – дуpаков или мошенников. Ведь почти веcь чиновничеcкий аппаpат c уcпеxом бpал взятки и занималcя вымогательcтвом. В современных условиях могли бы стать неплохими автомобильными афе-pиcтами Земляники, Добчинcкие, Ноздpевы, Чичиковы, Pевизоpы…

Не успел он развить свою мысль о мошенниках прошлого и настоящего, как в кабинет постучали и, не ожидая ответа, дверь распахнулась. В комнату вошла телефонистка Соня.

– Игорь, тебе факс.

– А еще что?

– А что ты хочешь?

– Тебя.

– Что прямо здесь и сейчас?

– А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Смагер, – Я так соскучился по тебе за эти три дня…

– Но я же в форме!

– Я тоже в форме.

Он встал с кресла, подошел к двери и закрыл ее на защелку.

– Соня, Сонечка…

…Где-то под головой зазвонил телефон. Он выпустил ее из объятий и пока она одевалась, он, сидя на столе и прикрывшись рубашкой, выслушивал указание своего непосредственного шефа. Подполковник Зубков просил подготовить данные по угонам за последний квартал. В мэрии намечается провести совещание по внедрению новой системы «Автопилот-перехват».

Когда он положил трубку, она уже оделась. Он развел руками:

– Никакой личной жизни.

– А кто же мешает наладить ее, личную жизнь? Тебе скоро тридцать, а все в женихах ходишь.

– Я тебя люблю, – сказал Смагер, одевая рубашку.

– А где ты раньше был?

– Раньше я был в капусте, потом с мамой и с папой, потом учился, а после гонялся за бандитами. Вот теперь только готов. А ты?

Соня мило улыбнулась и вышла.

Он взял в руки факс. В нем шведские власти описывали марки машин, которые русскими бандитами были похищены на территории скандинавских государств и, по их сведениям, перегнаны в российскую столицу. Угонщиков шведской полиции удалось задержать при очередном ограблении. Но они обезвредили лишь одну банду. Как оказалось после задержания членов криминальной группировки, машины не перестали исчезать и перебрасываться в Россию.

– Мерседес -500, Мерседес -190, Вольво-960, Вольво-740… – бубнил Игорь себе под нос.

Всего в списке значилось девятнадцать машин.

– Ищи теперь ветра в поле, – сказал сам себе Смагер и бросил бумагу на стол.

6

На автотрассе северо-западного направления столицы в дневное время потоки автотранспорта никогда не прекращались. Это была, пожалуй, самая насыщенная дорога, которая проходила по Тверской улице, Ленинградскому проспекту и переходила в Ленинградское шоссе.

Инспектор ГАИ, младший лейтенант Александр Омельченко не любил дежурить на этом участке дороги, но знал, что без милицейской помощи, водителям здесь не обойтись. Да и куда было деваться, если именно их управление несло ответственность за безопасность на этой магистрали. А на ней было установлено больше двух сотен светофоров, десятки пешеходных переходов, несколько мостов, сотни объектов торговли и общественного питания.

Как показывала практика, наиболее аварийным на этой магистрали являлся район гостиницы «Центральная» и п

дъезд к площади Белорусского вокзала. Омельченко знал, что в первом случае причиной частых дорожных происшествий были пешеходы, которые то и дело норовили пересечь Тверскую в неположенном месте. За Белорусским же вокзалом, следуя к выезду из города, частными виновниками становились водители автотранспорта. Впрочем, и при спуске с моста к площади вокзала, каждый из нерадивых шоферов нажимал на педаль газа, дабы проскочить огромную развилку, что тоже приводило к авариям. Помимо того, из-за больших размеров площади и множества светофоров нередко возникала ситуация, когда водители, подъезжая к пересечению, в конце разрешающего сигнала увеличивают скорость и стараются проскочить перекресток на желтый свет. Неоднократно уже Омельченко на разборах дежурств говорил начальству, чтобы механики увеличили время предупреждающего желтого. Слишком уж короткий был сигнал. И хотя руководство каждый раз обещало разобраться, Воз, как говорилось в известной басне, и поныне стоял там. В итоге получалось, что лихачи с Тверской спешили проскочить, а другие, тоже нетерпеливые водители со стороны Грузинского вала, начинали движение на желтый сигнал. В результате каждый день происходили столкновения.

Омельченко подъезжал на своей патрульной машине на этот участок к концу дня, ставил патрульную шестерку в самом видном месте в центре площади, дабы у автовладельцев при виде инспектора ГАИ, отпадала всякая охота нарушать правила. И тем не менее смельчаки находились.

Он махнул жезлом перед вишневого цвета «четверкой», водитель которой не остановил машину перед желтым, и когда тормоза завизжали, медленно, размахивая жезлом, пошел к ней.

Водитель с обиженным лицом вылез из машины.

– Ну чего, начальник?

– Знаете о своем нарушении? – спросил Омельченко.

– Какое нарушение? – сделал недоуменные глаза водитель.

– Вы проехали на желтый. Ваши документы.

– Да какой желтый, начальник! На зеленый я ехал.

Омельченко устало вздохнул. Иного ответа он и не ожидал: есть тип людей, которые никогда не признают свою вину. Поэтому, ознакомившись с правами, лишь монотонным голосом сказал:

– Придется заплатить штраф триста рублей, – постучал правами о свою перчатку крагу и посмотрел на водителя. Тот взвился пуще прежнего:

– Да ты что, начальник! За что? Я ничего не нарушал.

– Пройдемте в мою машину, – сказал Омельченко, оформим счет для оплаты.

Водитель по каменному и неприступному лицу инспектора наконец понял, что штраф не минуем, и его обиженная физиономия сразу стала подобострастной и заискивающей.

– Инспектор, дорогой, я тебе стольник отдаю и не нужно никаких квитанций. Пойдет?

– Знаете, сколько вы можете получить за дачу взятки лицу при выполнении им своих служебных обязанностей… – сказал Омельченко и направился к своей постовой машине.

– Что мало? Ну, вы, ребята, совсем озверели…

– А за оскорбление можете получить еще и десять суток…

Пока Омельченко заполнял протокол и выписывал штраф, желавший проскочить на желтый водитель рылся в карманах и извлекал мятые бумажки. Он в негодовании бросил их на сидение перед Омельченко. Инспектор сделал вид, что не заметил вызывающих и оскорбляющих действий. Впрочем, он отлично понимал, что с легкостью расстаться с такой суммой не каждому удается без нервных проявлений. Он, конечно, видел, что нарушитель не из самого богатого сословия, но, если не пресечь нарушение и не наказать раз-другой, то у автовладельца появиться ощущение вседозволенности, а, значит, приблизится и время риска не только его собственной жизни, но и жизни окружающих его водителей и пешеходов.

Омельченко заполнил квитанцию, сгреб с сидения мятые купюры, аккуратно разгладил их и разложил на своем планшете. Было ровно триста тысяч. Он отсчитал восемьдесят три, засунул их в отделение планшетки, остальные вместе с квитанцией об оплате штрафа протянул нарушителю.

– На первый раз беру с вас штраф в размере одного минимального оклада. В другой раз наказание будет суровее.

Автовладелец недоумевающе посмотрел на Омельченко и вымолвил.

– Спасибо, инспектор.

Омельченко снова вышел на площадь. Время близилось к девяти часам вечера, и поток машин ослабевал.

Он свистнул своему напарнику, который, широко улыбаясь, о чем-то вел разговор с владельцем джипа «Чероки», одетым в салатового цвета пиджак.

«Наверняка уже успел чем-то разживиться», – подумал с негодованием Омельченко. Он отлично знал, что его товарищ никогда не отказывается от взяток. Но пока поймать его за руку ни разу не смог. «Надо давно уже попросить начальство, чтобы их не ставили больше в одну смену», – подумал Омельченко и направился к своей машине.

До конца смены оставалось еще совсем немного и он хотел успеть проехать на то место, где Ленинградский проспект пересекается с улицей Правды. И хотя там уже несколько месяцев назад были установлены новые светофоры с огромными «глазами», участок так и остался считаться опасным. По бокам проспекта рос кустарник и неопытные водители, прижимаясь к правому краю дороги, порой не успевали среагировать на появление пешеходов, которые неожиданно выскакивали на проезжую часть из кустов.

Напарник, так и не снявший счастливую улыбку, запрыгнул на переднее сидение. Омельченко включил зажигание.

– Ну, сколько взял? – спросил он коллегу и, не рассчитывая на правдивый ответ, резко рванул машину с места.

Напарник от неожиданной стартовки завалился на сидение.

7

Грек летел в Москву на деловую встречу как всегда первым бизнес классом. Во время полета он выпил уже несколько стаканов мартини и мысленно выстроил разговор, который у них должен произойти с Шамилем. Доводы Грека, которыми он хотел заставить своего поставщика, снизить цены на автотовар в Азербайджан, здесь, в полете, казались обоснованными и убедительными Конечно, после того как азербайджанский рынок наполнился различными иномарками и каждый желающий приобрести автомобиль мог свободно купить его на рынке или в автосалоне, продавать краденые машины становилось все труднее и труднее. Каждый покупатель старался наверняка проверить автомобиль на угон. Платили милиционерам большие деньги и требовали досконально все сличить по компьютерной сети, где в памяти хранились номера всех угнанных автомобилей. И местные, и российские и интерполовские.

Грек еще хотел сказать своему давнему товарищу и партнеру по бизнесу Шамилю, что в последнее время ухудшилось качество работы его бригады, которая наспех перебивала номера машин и порой даже не самый опытный инспектор ГАИ, потерев смоченной в кислоте ватой место, на котором был сбит настоящий номер, мог спокойно догадаться об угоне. Две машины в прошедший месяц были уже разоблачены и изъяты. И клиенты, которым они были проданы предъявили Греку серьезные претензии, угрожая при этом расправой.

Нет, Грек нисколько не боялся угроз. У него была своя команда, которая могла бы постоять за него. Но то, что «ювелиры» Шамиля вместо настоящей работы, начали гнать сплошную халтуру, его не устраивало.

Да и поддельные документы на машины – технический паспорт, справка о продаже, генеральная доверенность, тоже при внимательном осмотре опытного следователя сразу вызывали подозрение. Эх, были времена, когда «художник» из команды Шамиля по кличке Натюрморт делал такие справки и паспорта, что даже криминалисты не могли сомневаться в их подлинности. В последний свой приезд в Москву, Грек ни разу не видел Натюрморта трезвым, хотя он по приказу Шамиля за пару часов нарисовал два технических паспорта на две «Аудишки», которые Грек приобрел по сходной цене. Так вот, одна машина при первом же знакомстве с ее техническим паспортом, сразу же была конфискована у хозяина милицией. И Греку ничего не оставалось, как вернуть обратно деньги покупателю.

Так вот, Грек летел в столицу не только за новой партией машин, но и на деловые разборки к Шамилю. И здесь, в самолете, постарался продумать все нюансы предстоящей беседы.

Но это он продумал, Грек. А что скажет сам Шамиль?

От многочисленных вопросов разболелась голова, и Грек приказал себе больше не думать о предстоящих делах. В самом деле, какой дурак может думать о работе, если рядом в соседнем кресле скучает и грустно смотрит в иллюминатор на облака милая девчушка с длинной как у лебедя шеей.

Грек оглянулся, нашел взглядом стюардессу и поманил ее пальцем.

Она без промедления подошла, мило улыбнулась и спросила:

– Еще мартини?

– Нет, мартини с водкой. – ответил Грек и тут же легонько тронул за локоть свою очаровательную соседку, – А вы будете мартини?

– Я? – встрепенулась попутчица и, казалось, впервые за два часа полета обратила внимание на Грека, – Я – не знаю… Может быть, немного шампанского…

– Значит, бокал шампанского? – уточнила стюардесса.

– А у вас какое?

– Полусладкое…

Незнакомка поежилась и втянула шею в плечи:

– А брюта нет?

– К сожалению нет. Есть подарочное, дорогое. Французское «Мадам Клико»…

Девушка оставила ее слова без внимания и снова отвернулась к иллюминатору.

– Откройте бутылку, – тут же попросил Грек стюардессу, – И принесите коробку хороших шоколадных конфет.

Через пару минут на откидном столике стояла бутылка «Клико» и соседка Грека сжимала в ладонях длинный фужер с янтарным напитком.

– Благодарю вас, сказала она Греку, – Но зачем вы сорите деньгами? Не так уж мне и хотелось шампанского. Я и сам не знаю, почему про брют стюардессу спросила…

Грек оставил ее слова без внимания и, заглядывая в печальные глаза девушки, задал свой вопрос:

– У вас все в порядке?

– Ах, да! – кивнула она в ответ, не поворачивая головы, – Все в порядке. Почти все. Если не считать, что я провалилась в балетное училище…

– Ну, стоит ли об этом горевать! – постарался утешить девушку Грек, подливая в ее фужер шампанское, – И оглянуться не успеете как пролетит год и подойдет время новых экзаменов…

– Нет, это жизнь пролетит, а время, к сожалению, стоит на месте, – чуть не плача ответила она.

– Вы говорите так, будто и в самом деле жизнь для вас закончилась…

– Это будет не жизнь, а прозябание. Из балетной школы меня выпустили, в училище не приняли, хотя родителям не стала об этом говорить. К чему расстраивать? Вот теперь лечу обратно в Москву. А где буду жить, на какие деньги – пока еще не знаю.

– Поверьте мне, – сказал Грек, – все образуется.

Ему почему-то захотелось помочь этой девушке, но во всем осторожный Грек, сдержал свой порыв. Сколько в стране таких неудачников, не поступивших в вузы? Что ж теперь, всем помогать что ли? К тому же, что он знает об этой девчонке помимо того, что она провалилась в балетное училище?

– Найдете, где подработать, и квартиру снимите, – снова сказал он подбадривающие слова и выпил свой гремучий мартини наполовину с водкой.

Она тоже сделал глоток из своего фужера:

– Да, конечно, не все так плохо. Подруга обещала приютить на первый месяц. Да и может быть удастся найти место танцовщицы в каком-нибудь ночном варьете или кабаре. Их ведь в Москве теперь как грибов после дождичка. А классных танцовщиц, мне говорили, не хватает…

– Ну, вот, видите…

Грек хотел сказать еще что-то успокаивающее, но в это время балерина повернулась в его сторону, и грустно посмотрела ему в глаза:

– Вы не понимаете! Разве место настоящей балерины в варьете! Балерины, которая всю свою жизнь мечтала танцевать только классику…

Грек промолчал, наблюдая за ее мимикой. А она отпила еще глоток шампанского, и ее глаза как-то сразу повеселели:

– Какая прелесть, это Клико! Вы знаете, наверное, все знаменитые балерины пили только «Клико» Кшесинская, Павлова, Уланова, Плесецкая… А я пью такое впервые. Может быть у меня все впереди? С этим бокалом вы вложили мне в руки какую-то надежду…

– Ну что вы! – вдруг ни с того ни с сего засмущался Грек и честно признался, – Я вот ни одну бутылку Клико за свою жизнь выдул, а живую балерину возле себя вижу впервые…

– Как?! Вы ни разу не были на балете? – ее зрачки от удивления расширились.

– Ни разу. Если не считать передач по телевидению…

– Но как же можно тогда жить? Вставать по утрам, садиться за стол, гулять в парке и… не знать, что есть балет, есть искусство танца, есть, наконец, величайшее наслаждение… – она не договорила.

Самолет вдруг резко качнулся и пошел на снижение. Она поставила бокал на откидной столик и зажала ладонями уши:

– Мамочки! – сказала она себе самой, – Жуть как боюсь взлета и посадки.

Грек выпил еще стакан мартини с водкой и откинул голову на сиденье. «А интересная девчушка, – подумал он, – Вся ее натура дышит какой-то старомодностью. Может быть они, балерины, все такие – с ахами, вздохами, и грустными глазами?

Он снова краем глаза посмотрел на свою соседку. Она по-прежнему держала ладони на ушах, голова ее упала на грудь, и глаза были закрыты.

Когда их самолет совершил посадку и подруливал к зданию аэровокзала, Грек предложил встретиться:

– Вам не составит труда быть моим гидом на балете?

Девушка подняла на него глаза:

– А на какой балет вы меня приглашаете?

– Я не знаю. Давайте через два дня встретимся у Большого театра. В половине седьмого вечера. Какой будет, на тот и пойдем.

– В Большой театр?! Туда невозможно достать билеты. Если только у спекулянтов, но это очень дорого.

– Это уже моя забота. – сказал Грек, – Скажите только, где вы остановитесь, и я за вами заеду.

Она немного подумала и ответила:

– Давайте послезавтра встретимся около Большого. А сейчас расстанемся. Меня будут встречать… Подруги…

Оглавление | Назад | Дальше