Оглавление | 1. Московское время 12.30 | 2. | 3. | 4. | 5. | 6.

ГЛАВА 3

3.

Вконец расстроенный «пожеланием» Горянского, Ключников ветром ворвался в приемную.

– Кроме Шибаршина и двух военных ко мне никого не впускать, – приказал он секретарю, – И сделайте, Зиночка, мне еще одну милость – не соединяйте ни с кем в течение получаса.

– А если Всеволод Аркадьевич пожалуют? – не без ехидства спросила секретарь.

Он оставил ее вопрос без ответа и, только когда захлопнул дверь, сказал самому себе:

– Обождет. Не велика честь.

Ключников после разговора с Горянским в машине как никто другой теперь понимал, что цель нового визита телемагната – дестабилизировать обстановку в городе, а если получится, то и в стране. И первым камешком в этом будет выступление двух адмиралов, которые, прикрываясь золочеными погонами, могут наплести о морской катастрофе черт знает что.

Поэтому, проводив Горянского до банка, членом правления которого он являлся (а по сути дела настоящим и единственным хозяином), Ключников позвонил Шибаршину и приказал вести «морских волков» прямо к нему, в студию. Теперь он окончательно решил, что беседу с отставными офицерами он проведет сам и не в прямом эфире, а в студии, где будет сделана запись. Мало ли что могут эти старые оболдуи насочинять в прямом эфире. А запись, она и есть запись, и нет ничего проще с помощью ножниц сделать обрезание, если потребуется.

Поймав себя на слове «обрезание», Ключников даже удовлетворительно хмыкнул: хорошо подмечено!

Шибаршин позвонил по сотовому телефону и сказал, что оба адмирала уже усажены

в редакционный автомобиль и через полчасика главный редактор сможет увидеть обоих.

Чтобы успокоиться, Ключников налил в бокал 20 граммов «Хеннесси», этот коньяк он предпочитал всем остальным, и сел в кресло перед огромным экраном японского телевизора. Щелкнул пультом и увидел символ «Телегора», как любил говорить Горянский – дочернего «Бюро ТВ» канала.

Разукрашенная под алкоголика рожа какого-то клоуна непрофессионально кривлялась, отпускала плоские шуточки по поводу организации партии пьяниц и алкоголиков и, в конце концов, не удержавшись на столе, опрокинулась на пол. Пьяный каламбур сменился дикими танцами группы орущих свой тинэйджерский шлягер молокососов.

Ключников допил коньяк и закрыл глаза: журналист-профессионал до мозга костей, он порой не понимал, что творится вокруг. Столько сил им было отдано организации и становлению «Бюро ТВ», столько бессонных ночей и знаний было принесено в жертву, и все ради того, чтобы не только руководящие бонзы, что заседали в министерства печати и информации, но и телезритель стал с уважением относится к их передачам. И вот на тебе: канал с каждым днем деградирует все ниже и ниже.

Он не до конца понимал, зачем его работодателю, а по сути дела хозяину, Всеволоду Аркадьевичу Горянскому нужен «Телегор»: канал никчемный, с дурным вкусом и передачами, не приносящий ни копейки прибыли. В качестве самовыражения? Не зря ведь было выдумано название «Телевидение Горянского», что в сокращении означало «Телегор». Но какое уж тут с такими программами самовыражение? Скорее уничижение. А может, Горянский забронировал эти дециметровые волны в качестве резервных? Зачем? На случай войны, что ли? Но какая может быть война в стране со стабильной политической обстановкой. Впрочем, любую обстановку, будь она политическая, экономическая или даже культурная, можно подорвать. С помощью все тех же электронных средств массовой информации. Уж не к тому ли стремится, прибывший из Парижа миллионер?

Глядя на три десятка кроликов, выпущенных на сцену, которых пытался дрессировать какой-то актер-мужик, одетый и разукрашенный под некрасовского деда Мазая, Ключников и сейчас не мог понять: зачем потребовалось Горянскому регистрировать «дочерний» канал в здании старого телецентра, устанавливать передатчики и антенны на старой, отслужившей свой век башне? Разве, имея такие огромные капиталы, он не смог бы это сделать в прекрасных студиях и кабинетах нового здания? В дальнозоркости и умственных способностях своего шефа Ключников нисколько не сомневался. Раз организован «Телегор» значит зачем-то это ему нужно. И просто так деньги Горянский бросать на ветер не станет. Уж в чем не сомневался Ключников, так это в том, что его хозяин далеко не меценат.

Ключников снова дотянулся до бутылки и налил очередные 20 граммов коньяка. Уж чего совершенно не понимал главный редактор, так это зачем потребовалась Горянскому пейджинговая компания? С огромным штатом, службами приема и реализации, новейшим оборудованием. Не на скорую руку знакомый с несколькими президентами пейджинговых фирм, Ключников знал, что огромных прибылей такие компании пока не получают.

На этот раз он залпом выпил коньяк и выключил телевизор. С минуты на минуту в его кабинете должны появиться бравые рыцари морских просторов.

Он подошел к двустворчатому шкафу и из нескольких рядов вешалок с костюмами и галстуками выбрал себе синий пиджак. Конечно, он всегда, когда ему приходилось самому вести серьезные проблемные передачи, предпочитал одеваться в строгие костюмы. Но на этот раз, для беседы с адмиралами, он специально остановил свой выбор на синем цвете. Если не телезритель, то многие высокопоставленные лица и в синем пиджаке и в интервью с пенсионерами должны ощутить не серьезную беседу по существу проблемы, а скорее обратить внимание на забавный разговор, в который он, Ключников, постарается привнести элементы буффонады

– Андрей Егорович, – услышал он голос Зинаиды, – Шибаршин с военными в приемной.

Он не стал никого приглашать в кабинет, а вышел в приемную. С широкой улыбкой на лице:

– В студию, – пожимая руки морякам, сказал он, – Сразу в студию. И работать. Нам очень много нужно сегодня сделать.

Адмиралы стушевались, впервые воочию увидев перед собой популярного журналиста и президента одного из известнейших каналов. Каждому из отставников было никак не меньше восьмидесяти лет. По полсотни различных знаков, орденов и медалей оттягивали их мундиры, отчего одежда не производила опрятности. Правда, один из них был высок и по-молодецки широк в плечах. Но правая рука, которую он постоянно старался поддерживать левой, предательски выдавала стариковскую болезнь. Другой был упитан, с большим мясистым носом и кругленькими, словно мячиками кулаками.

Честно признаться, Ключникову было жаль этих героических в прошлом людей, но он не мог себе позволить, чтобы миллионы телезрителей услышали из их уст фантастические бредни, которые уже на другой день могли бы резко накалить страсти среди населения.

Ключников, вклинившись между военными, взял их под руки и, стараясь не делать широких шагов, которыми он всегда передвигался по длинным коридорам компании, направился к выходу из приемной. Краем глаза он заметил чуть ли не отупевшее лицо своего редактора отдела информации Виктора Шибаршина, который никак не мог понять, почему сегодня его начальник решил вырядится в этот нелепый пиджак?

Когда софиты ярким светом ударили в глаза адмиралам, Ключников, не дав опомниться, сразу же задал первый вопрос:

– В арктическом океане при проведении плановых ученый военно-морского флота случилась беда. Даже не беда, а, можно сказать, катастрофа. Один из торпедных кораблей совершенно неожиданно затонул в течении короткого времени. Есть жертвы. Правда, пока мы не знаем, сколько людей погибло. Но, как по-вашему, господа офицеры, что все-таки могло случиться? Я слыша, у вас есть собственная версия?

Ключников, кивнув в сторону адмирала-пышки, предлагая ему первым начать выступление.

– Моя, то есть, – он повернулся к своему напарнику, – то есть наша версия такова, что один из торпедных кораблей, который шел в кильватер за первым, нанес сзади торпедный удар…

– Что? – прервал его Ключников, изобразив на лице гримасу удивления – Вот так, ни с того ни с сего, взяли и выпустили торпеду по своим же товарищам?

– Так ведь могли не разглядеть, в тумане дело было…

– Но, позвольте, товарищ адмирал, вы же только что сказали, что два корабля шли в кильватер. Да будет понятно нашему телезрителю, это значит след в след, или друг за другом?..

Адмирал-пышка посмотрел на своего товарища, словно требуя огневого прикрытия. Тот понял, что коллега сморозил чушь.

– Нет-нет, уважаемый Андрей Егорович, мой коллега малость опережает события, – он, чтобы унять лихорадочную дрожь правой руки, крепко прижал локоть к столу, – Это они сначала выдвигались в район вероятного скопления кораблей противника друг за другом. Но затем, видимо, была дана команда рассредоточиться, то есть идти параллельными курсами. А потому первый корабль, сбавив ход, принял вправо. Конечно, был плотный туман, и два корабля визуально потеряли друг друга.

– Но ведь каждое морское судно, даже небольшой рыболовный сейнер, как правило, снабжены мощными навигационными приборами, в частности локаторами…

– Я догадываюсь, о чем вы хотите сказать. Но в это время, когда они потеряли друг друга, в их район вклинился третий объект, так сказать, мишень, которую по команде один из кораблей должен был торпедировать. Торпеда по этому третьему объекту тот час была пущена, но угодила в своего же товарища.

Ключников сделал недоуменное лицо:

– Я что-то не понимаю. Разве при стрельбах применяют боевые торпедные аппараты?

– Вот тут-то и зарыта собака, уважаемый Андрей Егорович! – высокий адмирал оживился, – Ведь все мы люди, и по ошибке вместо учебной могли запустить боевую. У меня со времен Отечественной войны на памяти остался такой случай. Было это в Карском море, когда наши торпедные катера сопровождали американские грузовые суда до Мурманска. И вот в одну темную ночь, когда четыре советских торпедных катера попарно шли с двух сторон от американца, прямо по курсу без опознавательных знаков появилось какое-то судно. Первые два торпедных катера и шарахнули по нему. А этим неопознанным судном оказался советский минный тральщик.

– А помнишь, – включился в разговор Пышка, – как торпедировали броненосец? Наши два торпедных катера двое суток стояли за мысом и ожидали немецкий линкор. И вот он выносится на полных парах. Наш капитан кричит: «Товсь! Пятый отсек приготовится к торпедной атаке! Пуск!» Пошла-а-а…

– Ну, и в кого же угодила торпеда? – поинтересовался Ключников, расстегивая пиджак.

– К сожалению, броненосец оказался нашим. Правда, на дно не пошел. Мы же рядом были, сразу пришли на помощь.

– Грустные случаи вы нам рассказали, – Ключникову теперь было только на руку, что адмиралы занялись воспоминаниями. Но нужно было подводить итоги. – Итак уважаемые телезрители два адмирала-фронтовика изложили свою версию по случаю затопления российского торпедного корабля в Арктике во время учений. Конечно, мы приглашаем в свою студию и других военачальников и флотских специалистов, чтобы они могли изложить свой взгляд на события в океане. А теперь мне хочется сказать, что почему-то слишком часто стали происходить с российской техникой различные катаклизмы. Отчего бы? Этим риторическим вопросом, мы и закончим нашу передачу.

Софиты тут же погасли, Ключников поднялся, сухо пожал ветеранам войны руки и, кивнув Шибаршину, чтобы побеспокоился об адмиралах вышел из студии.

Теперь он быстро возвращался по длинному редакционному коридору в свой кабинет и думал, что минуту назад провел шоу не хуже тех, что проводятся на братском «Телегоре». Ему было горестно и неловко в чем он, без сомнения, видел и свою вину: оба офицера-орденоносца сегодня вечером будут выглядеть перед зрительской аудиторией довольно-таки глупо. Но это уже издержки профессии и телевидения в целом, которое может не только лечить, но и обходиться с каждым жестко и больно. Впрочем, Ключников наделся, даст Бог, и Горянский, просмотрев запись, вообще попросит не запускать ее в эфир. Во всяком случае такое вполне может случиться.

Он вошел в приемную и увидел какого-то мужика, который с корзиной сидел в кресле на против секретаря.

Ключников вопросительно посмотрел на Зинаиду, поднятыми вверх бровями спрашивая, что, мол, еще за гости?

– Это садовод-селекционер, Андрей Егорович. Вот уже второй час вас дожидается.

Ключников перевел вопросительный взгляд на садовода, всем своим видом давая ему понять, что разговора о встрече не было. Но садовод тут же взял всю инициативу на себя.

– Андрей Егорович, месяц назад ваша съемочная группа побывала на моем приусадебном участке…

Ключников шумно втянул носом воздух, чувствуя, что приемную наполняет запах не то хрена, ни то чеснока, и, выпятив чуть образовавшийся животик, засунул руки в карманы.

– Ну…

– Я тогда вашим ребятам рассказывал, что вывел новый сорт хрена.

– Чего вывели? – сощурился Ключников.

– Хрен. Обыкновенный хрен, который наш русский человек так любит употреблять с холодцом. Так вот у моего хрена, садовод полез в корзину и вытащил несколько похожих на лопухи листьев, – лист огромный, корень – сочный…

– Так что вы от меня-то хотите? – Ключников уже начал терять терпение.

– Я за советом к вам. Программу-то про меня сняли, а как новый сорт хрена называется забыли спросить.

– Ну, так назовите как-нибудь. Я-то здесь причем. – он, уже сделав пару шагов в сторону своего кабинета, услышал за спиной слова селекционера:

– Так вопрос названия хрена – политический! А кто в политике разбирается лучше вас, я не знаю!

Уже было, взявшись за ручку двери, Ключников профессионально выполнил движение «кругом».

– Политический?

– Ну, да. Я хочу присвоить своему хрену имя какого-нибудь прогрессивного политика или популярного в стране человека вроде вас. Только не смейтесь, Андрей Егорович. Ведь называли же помидоры в честь летчика Талалихина и космонавта Титова. Правда, все больше в честь какой-нибудь знаменитой личности давали название цветам. Например, есть тюльпан – Президент Кеннеди, георгин – балерина Уланова, пион – Жанна д Арк, роза Кристиан Диор, сорт флокса назван именем какого-то Николы Фляммеля. Я даже в Государственную думу звонил в демократический блок, справлялся есть ли у них кандидатура, имя которой может достойно войти в историю сельского хозяйства…

– Так, так… – Ключников присел на краешек стула, подался вперед и положил ладони на колени. Его уже трясло от смеха, – Ну, и что же вам ответили, в Думе?

Ободренный вниманием садовод поборол волнение и рассказывал уже спокойным голосом.

– Значит, я сначала демократам позвонил. Но они тут же отказались и просили, чтобы я поговорил на эту тему с коммунистами или либералами.

– Вы что, звонили и говорили, дескать, хочу назвать новый хрен именем Жириновского или Зюганова?

– Ну, да, а что в этом такого? Но меня опять в демократическую партию направили. Говорят назови свой хрен именем Гайдара.

– И что же вас остановило?

– Да, по моему мнению, как-то не солидно получалось: у Явлинского – яблоко, а у Гайдара – хрен, что ли? Знаете, я подумал, подумал и решил, а может быть назвать свое растение «Презент России»? Ведь молдаване же вывели сорт перца «Подарок Молдавии». Так вот, они нам перец, а мы им хрен.

Ключников поднялся со стула:

– Знаете, что я вам посоветую? Дайте новому сорту хрена свое имя! Глядишь, попадете в сельскохозяйственную энциклопедию, как новый Мичурин, а то и в книгу Гиннеса занесут.

Он строго посмотрел на закрывшую носовым платком лицо Зинаиду. От смеха ее плечики тряслись как детонирующий двигатель автомобиля, а затем со всего размаха грохнул кулаком по столу:

– Кто его сюда привел!