Оглавление | 1. Московское время 10.00 | 2. | 3. | 4. | 5. | 6. | 7. | 8.

ГЛАВА 10

1. Московское время 10.00

Когда до бетонной крыши, где размещалась лаборатория грозовых разрядов, осталось метров тридцать, Романцев вынул из сумки с инструментами веревку, и привязал баллон. Тащить его на себе уже не было сил. Он постоянно сползал с плеча, да и правая ладонь, которой он придерживался за ступеньки, даже несмотря на то, что была в перчатке, сплошь покрылась мозолями.

Он аккуратно опустил баллон на крышу, за ним сбросил веревку и, перекинув сумку, до отказа набитую инструментом и медикаментами, за плечи, сноровисто застучал ногами по ступенькам.

Площадка, на которую спрыгнул Романцев, была не больше восьми метров в диаметре, и отыскать вход в башню, хотя он был завален сгоревшими и обрезанными тросами, не составило большого труда. Гораздо тяжелее было освободить двери от всего этого, теперь никому ненужного хлама. Канаты, кабели, провода, словно змеи перед зимней спячкой, переплелись в один огромный черный клубок. Убедившись, что растащить руками массивный завал ему не под силу, Романцев завел бензопилу, остервенело резал канаты и отбрасывал отпиленные змеевидные концы подальше от двери. Прошел уже час с того момента, когда он высадился с вертолета на шпиль башни. Ветерок, который до рассвета относил едкий дым в сторону от башенного ствола, давно стих. И только полный дурак не смог бы догадаться, что теперь все эти черные, пропитанные диогсином клубы всасываются в помещение через разбитое окно. Романцев отгонял от себя черные, как облака дыма мысли и старался не думать, какой будет уже скорая встреча. Конечно, он надеялся пусть и не совсем богатый, спасательный опыт Пашки Мостового. В конце концов, на то он и спасатель. И если уж смог одолеть по вертикальной стене приличное расстояние, то на горизонтальной плоскости разберется и подавно.

Откинув последние распиленные куски канатов, он дернул ручку двери и, как уже предполагал заранее, убедился, что с обратно стороны она закрыта на замок. Романцев просунул в щель монтировку, несколькими движениями отогнул край и, легко определив место расположения дверных петель, снова завел резак. Он несся вниз, как угорелый бежал бы к спасительному свежему воздуху.

Четверо лежали рядом. Около разбитого окна, и как показалось Романцеву, без каких-либо признаков жизни. Двое пожарных, Мостовой и рядом с ним журналистка. И только незнакомый Романцеву мужчина, уцепившись за край окна, стоял на коленях. Лязг брошенной Денисом на пол сумки, заставил его повернуть голову. Улыбка была вымученной и жалкой:

– Они еще, наверное, живы. Наверное…

Споткнувшись об опрокинутый на полу стул, Романцев, одновременно скидывая с плеч кислородный баллон, кинулся к лежащим.

Он поочередно прикладывал кислородную маску к губам каждого затворника, слышал жадные хриплые вдохи и понимал, что с помощью этой процедуры вернуть жизнь каждому можно было лишь на четверть часа. Настолько хватит кислорода в баллоне. Выход был лишь один – выносить всех на открытую площадку, где дыма и угарного газа было гораздо меньше.

После нескольких вдохов пожарные и Жанна уже лежали с открытыми глазами. Только Мостовой с окровавленным лицом не подавал никаких признаков жизни. Расспрашивать, что с ним произошло, у Романцева не было времени.

Он посмотрел на Корня:

– Ты-то сам наверх подняться сможешь?

– Обижаешь, начальник. – Борис, шатаясь, словно пьяный, отошел от окна, – я еще кого-нибудь и с собой прихвачу. Могу девчонке помочь.

Жанна, услышав, что разговор идет о ней, приподнялась, узнала Романцева. Выдавила грустное подобие улыбки:

– Денис, а ты куртку под мышками специально намочил? Или это настоящий пот?

Он лишь слегка ответил улыбкой на ее неуместный юмор.

– Девочка, дорогая, мы с тобой потом шутить будем. А пока постарайся подняться.

Она, ухватившись обессиленными руками о край перевернутого стола, поднялась. Уложила за уши растрепанные волосы:

– Хорошо с тобой, Дениска, надежно. Кстати, а сколько ты получаешь?

– Не намного больше, чем он, – Романцев кивнул на Пашку, – Но чтобы по-джентельменски обмыть твое второе рождение в это ресторане, когда его восстановят, хватит.

Он поднялся с колен и внимательно посмотрел на нее:

– Сможешь сама подниматься по лестнице?

Жанна испуганно отшатнулась:

– Нет-нет! Я без Пашки никуда не пойду. Ты вот что, Денис, оставь нам баллон, и мы тебя дождемся.

Романцев соображал недолго. Затем кинулся к сумке, достал пакет с медикаментами. Сорвал упаковку, вытащил шприц, вновь склонился над Пашкой.

– Я ему вколю пока промедол. А здесь, Жанночка, йод, перекись водорода, тампоны, бинты. Аккуратно сможешь очистить ему рот крови? Аккуратно, – повторил он, – Гляди, чтобы язык не закрыл гортань!

Романцев сделал укол. Оглянулся. Скрипник уже тоже стоял на ногах, и обезумевшими бесцветными глазами озирался по сторонам, словно не понимая, где находится.

– Доберешься, тушило?

Взгляд Скрыпника вдруг стал осмысленным:

– На карачках, но доползу.

– Тогда вперед, – скомандовал Романцев и еще раз оглянувшись на Мостового, бросил Жанне, которая тампоном вытирала кровь с губ Мостового. – Я буду минут через десять. Ну-ка, подсобите мне закинуть этого рыцаря на плечи.

Вместе с Корнем они сначала подняли под руки Гречишина. Взвалив его на спину, Романцев устремился к лестнице. За ним ковыляли Скрипник и Корень.

… Он положил пожарного на бетонный пол и тот, отблагодарив Романцев взглядом, поднял глаза к синему небу.

– Черт побери, думал, что уже никогда не увижу ни птиц, ни облаков.

– А где ты здесь птиц видишь? – Скрипник, тяжело дыша, повалился на пол. Тоже взглянул в высоту, – И ни одного облачка нет!

– Это я так, – грустно улыбнулся Гречишин и, словно о чем-то вспомнив, посмотрел на Романцева, – А полковника Веригина нашли?

Денис сделал отрицательный жест головой, посмотрел на открытые двери:

– Ну, где этот гражданский-то?

– Борис, что ли? – Скрипник тоже посмотрел на дверь, – Из зала ресторана он за мной вышел. Еще и поторапливал. А потом у меня в ушах только гуденье слышалось. Должен подойти, он живчик еще тот!

– Твою мать! – выругался Романцев и сплюнул, – Что еще за прятки! Побегу вниз за Мостовым, а его скорее всего встречу на лестнице.

Но, миновав все лестничные пролеты, Романцев Корня так нигде и не увидел. Мостового, так и не пришедшего в сознание, он поднимал на руках. Жанна шла впереди и поддерживала Пашке голову.

… Отметку, где были спрятаны деньги, Корень нашел без труда. Снял с двери замок, прошел внутрь и, поднявшись на цыпочки, пошарил рукой за бетонным выступом. Доллары были на месте. Он вытащил пачку купюр и вздрогнул. Края банкнот полностью сгорела, осталась только сердцевина. С портретом. Измазанный сажей Линкольн, казалось, теперь даже смеялся над Борькиным горем.

Корень все еще перебирал бумагу пальцами, стараясь отыскать хотя бы несколько уцелевших купюр, но так и не найдя ни одной, медленно опустился на пол.

Из шахты поднимался горячий воздух, и дышать становилось все труднее и труднее. «Как попало, так и пропало, – подумал Корень. – Придется начинать трудовую и семейную жизнь с нуля…»

Смех Линкольна передался и ему. Он, стоя над шахтной пропастью хохотал и швырял обгоревшие лики заморского президента вниз. Но доллары не падали, подгоняемые снизу раскаленным воздухом, кружились и устремлялись вверх.

За душой у Корня кроме жизни и Галины снова ничего не оставалось. Он почувствовал, как от жара вдруг сильно закружилась голова, и он кинулся наверх. По шахтному стволу, кружась и порхая, словно зеленые, волнистые попугайчики, его догоняли обгоревшие, заморские дензнаки.