Оглавление | 1. Московское время 15. 30 | 2. | 3. | 4. | 5. | 6.

ГЛАВА 4

4.

Романцев и его спасательная бригада, как и несколько других собравшихся у телебашни нарядов, получили команду подняться на верхнюю площадку башни, и, передвигаясь вниз, проверить все аппаратные. Если туристов и посетителей башни, как утверждал начальник службы безопасности Улыбышев, они вывели собственными силами, то в данную минуту персонал и технические работники спускались самостоятельно по аварийной лестнице. Все четыре лифта теперь были заняты пожарными и спасателями, которые доставляли на верхние этажи огнетушители, ящики с импульсными и аэрозольными гранатами, асбестовую кошму для межэтажной прокладки, бензопилы, гидравлические ножницы и другой инструмент, который мог потребоваться в любой момент.

– Вы просто не имеете права меня не взять с собой! – лицо девушки покрылось красными пятнами. – Я уже четвертую смену с вами, вы мне должны верить.

– Да нельзя тебе, дуреха, – облачаясь в пожарозащитный комбинезон, сердился Романцев, – Там может быть очень опасно.

– Вот именно, может быть… А сами десять минут назад говорили, что ничего опасного. Металлические фермы не сгорят. А до «катушки» целых сто метров. Возьмите, Денис Евгеньевич!

На глаза журналистки навернулись слезы и Романцев почувствовал: еще минута и башня будет затоплена. Но брать на себя ответственность и разрешить неподготовленному к экстремальным ситуациям человеку, тем более женщине, подняться на башню, никак не мог. Не имел права.

– Ну, Денис Евгеньевич, ведь у меня такого шанса, написать материал из центра аварии, больше никогда в жизни может не быть!

– И слава Богу! Ты, голубушка, скажи спасибо, что мы тебя с собой захватили. Заметь, вокруг башни ни одного постороннего лица, ни одного журналиста! Так вот пользуйся случаем и наблюдай за представлением снизу. Все видно отлично: и пламя, и дым – залюбуешься!

– Я с вами себя такой умной чувствую, Денис Евгеньевич, – не смогла не съязвить она и, закрыв ладонями лицо, все-таки разрыдалась.

Романцев в сердцах швырнул сумку с противогазом на сиденье. Словно обращаясь за помощью, посмотрел на Мостового, затем перевел взгляд на врача:

– Ну, что с ней делать? Если начальство увидит ее наверху, не сносить мне головы.

– Да пусть едет. Она ведь уже и по стене научилась ходить, – Ефимыч спрятал улыбку в воротник комбинезона.

Жанна вытерла слезы, насторожилась, вслушиваясь в разговор спасателей.

– Хорошо, пусть надевает куртку и брюки. В случае чего, скажем еще один врач. Пашка, дай ей резервный противогаз.

Ефимыч одобрительно кивнул:

– Действительно, такого репортажа с места событий девчонке скорее всего никогда в жизни не придется написать. А тут такая, извините, удача…

Мостовой аккуратно положил рядом с ней форму спасателя, каску, сумку с противогазом. Сверкнул глазами в ее сторону, тихо произнес:

– Скажи спасибо Денису. Я бы тебя никогда не взял.

– Это почему? – утопая в широких штанах, с вызовом посмотрела она на него.

– Не знаю, – передернул плечами Пашка, – Что-то душа болит.

– Ты такой смелый! Я таких как ты только в кино видела. Про войну.

– Зря издеваешься. – Он вытащил из машины гидравлические ножницы, поднял их на плечо и первым зашагал к центральному входу.

Вчетвером они, потеснив группу пожарных, с трудом втиснулись в нагруженный асбестовыми листами лифт. Теперь Романцев, казалось бы, не замечал журналистку.

– Значит так, Паша, поступим. – он вынул из кармана рекламный проспект с вертикальным разрезом башни, что тысячами распродавали туристам и на котором были отображены аппаратные, служебные и административные помещения с указанием высот, – Мы с Ефимычем забираемся на самую крышу и начинаем спускаться по аварийной лестнице, вас же сейчас выбросим на высоте 243. Начнете с середины башни. Сам догадываешься, что должен сунуть нос в каждую дверь. Если закрыта – стучи. Ножницы пока не применяй. От греха подальше. Глядишь, огонь через полчаса потушат, а нам потом придется кучу объяснительных писать, по какому поводу двери взламывали? Пока ведь на это разрешение никто не давал. Верно?

Мостовой шмыгнул носом, прекрасно понимая, что последний вопрос Романцев задал самому себе. А Денис, не обращая внимания на присутствие дамы, смачно сплюнул под ноги, и, как ни в чем не бывало, сунул куру между ног, расправляя скаладки толстого комбинезона.

– Да, вот тебе, Паша, секретная план-схема. Возьми этот проспектик, дабы экскурсия с дамой по башне веселее показалась.

Лифт быстро долетел на 243-ю отметку, где, судя по проспекту, размещались аппаратные дециметровых телестудий. И прежде чем Мостовой и Жанна попытались выйти, Романцев поймал журналистку за рукав куртки. Она оглянулась, с удивлением посмотрела на него.

– А вы превеликая язва, госпожа Жанна Фролова! Муж-то вас, оказывается, совсем не бьет!

Она приняла вызов:

– А вы, Денис Евгеньевич, и вторую бутылку водки сможете выпить без закуски?

Все пожарные в лифте прыснули от смеха. И Пашка, держа в одной руке гидравлические ножницы, другой потащил журналистку из лифта.

– Он тебе этого теперь, действительно не забудет. – сказал он, когда створки дверей захлопнулись.

– А что он может сделать?

– Не забудет пока не отыграется. Знаешь, у него тоже язычок будь здоров. За словом в карман не полезет. Но ладно, оставим вашу спортивную перебранку на более подходящее время. А теперь слушай меня внимательно. Если хочешь повторяй вслух. Итак, идти, строго за мной, след в след. Сейчас обследуем аппаратную на этой отметке, а дальше, – он, заглянув в проспект, поднимаемся на 269-ю. Там тоже какие-то подсобные помещения.

– Ты думаешь, что кто-то мог остаться?

– Думать будем после. А сейчас задача до предела проста. Осмотреть.

Помещения были залиты солнечным светом, и ничто не показывало, что в башне случилось что-то из рук вон выходящее. Они пошли по круговой площадке и через несколько секунд уткнулись в дверь с табличками «Аппаратная № 25». Вход строго по пропускам. Пашка громко постучал в дверь, за которой тут же послышались приближающиеся шаги:

– Кто там?

– Служба спасения!

Дверь тут же открылась и женщина средних лет в черном техническом халате с удивлением уставилась на незваных гостей.

– Что случилось?

– Как, вы разве не знаете, что было распоряжение эвакуировать из сооружения весь персонал.

Женщина улыбнулась:

– Молодой человек, как можно эвакуировать людей из телевизионных аппаратных, где размещены передатчики? Вы с ума сошли: пока еще на всю страну ведется прямая трансляция.

Пашка опешил, действительно, как это начальство не подумало о техническом персонале, который контролируют работу передающих станций?

Сама тетка и пришла на выручку:

– Может быть, эвакуация касается всех, за исключением технического персонала аппаратных? Тут же масса монтеров в подсобках, уборщиц и лиц других вспомогательных профессий. Вот в ресторане, там одним официантов только три десятка человек.

Пашка поднялся на цыпочки и попробовал заглянуть в помещение аппаратной через плечо до сих пор стоящей в дверях тетки.

– А можно послушать, что за сообщение будут сейчас передавать по первому каналу.

Тетка, оглянулась, бросив взгляд на включенный телевизор. На голубом экране светилась заставка «Внимание! Экстренное сообщение».

– Ну, посмотрите, если вам делать больше нечего.

Тут же появилась картинка с известным диктором, который со взволнованным выражением на лице, откашлявшись, произнес:

– Уважаемые граждане! В связи с неожиданным пожаром на башне, вскоре наш канал должен будет прекратить передачи. Но мы надеемся…

Он не успел договорить, экран покрылся черно-белыми мушками. Не трудно было догадаться, что передачи по первому каналу прекратились.

Тетка, уже не обращая внимания на спасателей, в два прыжка оказалась около телевизора и защелкала кнопками телеприемника. Ни один из центральных каналов на ее запросы не отвечал. Лишь на дециметровых волнах на канале «Телегор» несколько клоунов играли в бутылочку.

Она рассеянно посмотрела на Мостового с Жанной:

– Надо же, отключили! Причем все каналы.

– Вы хотя бы знаете, что творится в вашем ведомстве? – Пашка постучал кулаком по стене.

– Говорили какое-то короткое замыкание. Я сейчас начальству перезвоню.

– А после закрывайте аппаратную и бегом на улицу. На обратном пути мы к вам еще раз заглянем.

Они покинули помещение аппаратной, вышли в коридор и через аварийные двери вышли к лифтовым шахтам. Пашка, не имея возможности, опираться обеими руками о перила, шагал, подавшись вперед. Он ощущал затылком тяжелое дыхание Жанны, которая старалась ни на шаг не отставать от него. Мимо с огромной скоростью проносились лифты. Несколько раз он и журналистка останавливались и прижимались к пролетам, чтобы пропустить спешащих вниз пожарных. Попадались и работники телебашни. Расходились молча, понимая, что в этот момент каждый должен заниматься своим делом.

Они вышли на открытый балкон 269-й отметки. Вверху, в метрах ста от них бушевало ярко-оранжевое пламя, смолисто-черный дым тяжелыми клубами медленно поднимался вверх.

– Хорошо, что ветра нет, – сказал Пашка.

На рисковом расстоянии от металлического каркаса башни, каждый раз ныряя в клубы дыма, кружил вертолет.

– Не заденет лопастями-то? – Жанна с тревогой посмотрела на Пашку.

– Не заденут. Наши спасатели работают. Видишь по всему борту красную полосу. Ну, двигаем еще шестьдесят метров вверх. Романцев будет нас ждать там.

– Шестьдесят метров, а сколько это будет в обычных этажах?

– Тридцать. Помнишь, наш утренний разговор о животных? Так вот, теперь я готов проникнуться симпатией и к кенгуру. Сейчас бы прыг – и три метра позади. Прыг – еще три.

– Тогда уж лучше быть обезьяной…

– Были уже…