Оглавление | 1. Новые сутки. Московское время 3.10 | 2. | 3. | 4. | 5.

ГЛАВА 8

2.

Дроботов плотно прижал ладони к лицу, затем кончиками пальцев растер лоб, веки. Скрестил руки на груди и снова посмотрел на Герасимова, вопрос которого уже несколько секунд оставался без ответа. Герасимов по-прежнему в упор смотрел на него:

– Так могут оборваться лифты, Георгий Николаевич?

– По всем гарантиям, которые нам давала немецкая сторона – ни за что.

– И когда она давала свои гарантии?

– Когда лифты устанавливались.

– Тридцать с лишним лет назад?

Дроботов согласно кивнул и перевел взгляд на стоявшего рядом инженера лифтового хозяйства телерадиоцентра, словно прося у него поддержки и подтверждения.

– А если перегорят канаты с противовесами, как перегорело уже больше половины натяжных тросов?

– Илья Артемович, – вступил в разговор инженер, – под кабиной лифта имеются специальные металлические лапы, которые в минуту аварийной остановки лифта, тут же расклиниваются. То есть упираются в стены и прочно удерживают кабину на весу. Даже под весом перегоревших и свалившихся на крышу кабины подъемных тросов, она по всем расчетам, упасть не может.

– Но ведь лифт с полковником Веригиным спасатели так и не нашли! Всю шахту проверили – нет его!

Инженер лишь в недоумении пожал плечами:

– Полтора месяца назад этот самый лифт был на капитальном ремонте. Я лично сам проверил все агрегаты и электронику. Все работало как часы. Не мог он упасть, не мог!

– Лифт сейчас может находиться в зоне пожара, – глухим голосом отозвался Дроботов, – И если это так, то шансов на спасение у Веригина нет никаких. По сводкам пожарных там сейчас температура свыше полутора тысяч градусов.

– Да, настоящий крематорий, – Герасимов, наконец, перестал ходить от стены к стене, присел на край стула, уставился на носки сапог, которые с трудом можно было разглядеть в почти что черной, наполненной сажей и ржавчиной воде, – – Я слышал, что в тушении пожара принимает участие его сын.

– Он здесь, – подтвердил стоявший рядом генерал Ильичев, – Правда, лейтенант Кирилл Веригин – проходит службу в другой пожарной части. И их подразделение тоже принимает участие в ликвидации катастрофы.

– Он уже знает, что случилось с его отцом?

– Кирилл – сын пожарного, и сам выбрал такую же стезю. Наивно полагать, что он не представляет трагичности всей ситуации, в которую попал его отец.

Герасимов поднялся со стула и снова заходил по заполненному по самую щиколотку водой мраморному полу.

Из прохода, где располагалась аварийная лестница, едва волоча ноги от усталости, выходили отработавшие свое время пожарные. Смены были короткими, не больше четверти часа. Некоторые без слов обменивались рукопожатиями с товарищами, которые, наоборот, с огнетушителями спешили к лестнице, ведущей в ад. По сообщениям спасателей Герасимов знал, что каждому новому пожарному наряду или группе спасателей придется подниматься на два, а то и на три лестничных пролета ниже. Огонь спешил к техническим этажам, где располагались самые главные аппаратные с телепередатчиками со скоростью полметра в минуту. Несколько рабочих бригад по его распоряжению теперь готовили новую, самую мощную огнеупорную перемычку всего лишь в семи метрах выше главного технического этажа. Этажа, от которого зависела работа всех телевизионных каналов страны. В холл башни, где теперь располагался штаб, влетел командир спасательной группы Денис Романцев. Отыскав глазами Герасимова, бросился к нему:

– Илья Артемович, от Мостового пришло сообщение! – он тут же протянул Герасимову салфетку.

– По какой такой почте? – принимая записку спросил Герасимов.

Ребята увидели, что сверху летит скатерть. В ней и обнаружили дамский кошелек с запиской.

– Дамский? – разворачивая салфетку, удивился Герасимов. – Откуда там взяться дамскому кошельку? Впрочем, впрочем… да и записку писала не иначе как девица! Почерк крупный, округленный. Так, что нам сообщают? В зале ресторана около разбитого окна журналистка Жанна Фролова и некий Борис Коренев. В настоящее время Моствой предпринимает попытки высвободить из служебного лифта двух пожарных. Лифт в любую минуту может упасть. Кислород в баллонах практически закончился. Ждут помощи.

Он поднял глаза и оглядел, словно закаменевших рядом присутствующих. Остановил взгляд на инженере лифтового хозяйства:

– Значит, все-таки могут лифты падать!

Инженер, заикаясь, ответил вопросом на вопрос:

– К-каким с-способом?

– Не знаю, батенька, не знаю. Вы в этом лучше разбираетесь.

– Да что здесь не знать? Все понятно, – наконец, в полный голос сказал Дроботов, – Если в шахтах лифта высокая температура, то металлические клинья могли деформироваться. Непонятно только одно, как могли двое пожарных выдержать это и остаться живыми?

– Пока живыми… – словно самому себе сказал Герасимов, – Потому что помочь четырем мужикам и одной девушке мы пока не в силах. Кислород у них на исходе. Остается надеяться только на чудо и Бога.

– Товарищ генерал, Илья Артемович, есть один выход!

Герасимов уныло усмехнулся:

– Хочешь пройти сквозь сорокаметровое пламя? Да ты, дорогой, еще на подходе расплавишься как Снегурочка.

– Нет, не через пламя. Если с вертолета спуститься на железную ферму башни, то до ребят добраться можно?

– С вертолета? – Герасимов на секунду задумался.

– Конечно. Возьму с собой баллона три кислорода, кое-какой инструмент. И спущусь, там ведь приличная лестница. Да и Пашке надобно помочь. Одному ему, без инструментов, лифт не удержать.

– Риск – 99 процентов.

– Фифти-фифти, – не согласился с заместителем министра Романцев. – Что здесь трудного? Уцепиться за ферму и добраться до лестницы…

Романцев жадно наблюдал за непроницаемым, совершенно безэмоциональным лицом Герасимова. Тот заметно медлил с решением.

– Но ведь ничего другого больше не остается, Илья Артемович! Пашка – мой друг. И если с ним что-нибудь случится, я всю жизнь себя презирать буду!

– Ничего другого больше не остается… – повторил слова Романцева Герасимов, – Ну, что ж, готовьте спасательный вертолет.