Оглавление | 1. Московское время 23.55 | 2. | 3. | 4. | 5. | 6. | 7.

ГЛАВА 7

6.

– Одно тебе могу сказать, – глядя в продолбленную в полу дыру, сказал Скрипник, – вниз мы никак не рухнем! Эти лифты снабжены специальными клиньями, которые при аварийной остановке выпускают лапы-распорки и упираются ими в стену. Но и спускаться по канатам прямо в топку – нет особого желания. Остается одно: сидеть и ждать.

Где-то далеко внизу гудело пламя.

Он вытащил голову из дыры, снял с головы каску и посветил фонариком в лицо сидящего на корточках Гречишина. Тот хрипло дышал, но открыл глаза:

– Спасибо, успокоил. Смерть от падения нам не грозит. Зато вяленые колбасы из нас получатся такие, что пальчики оближешь. Между прочим, зря ты проковырял в полу дыру. Дыма и копоти стало больше.

– Дыру мы сейчас прикроем, – Скрипник поднялся, взял, сорванный с потолка декоративный лист фанеры и накрыл им зияющее в полу отверстие. – Вот так, теперь хоть пляши! Слышь, Семка, а твоя теща у вас на свадьбе плясала?

– Плясала. Теперь и на поминках спляшет!

– Ну, уж такого удовольствия мы ей не доставим!

Гречишин не ответил. Но Скрипник, искоса поглядывая на готового потерять сознание товарища, продолжал балагурить. В баллонах оставалось кислорода минут на десять пассивного дыхания. И прибегать к помощи маски они договорились в самые критические минуты. Правда, были еще и противогазы, но толку от них было мало. Семен, приоткрыв потрескавшиеся губы, все еще продолжал хрипло дышать и вылавливать миллиграммы кислорода из наполненного жаром и гарью воздуха.

– Вот у меня была теща, так теща! Росточка небольшого, но весила пудов восемь. Кулаки, что ядра среднего размера, фигурой и лицом скорее похожа на обломок скалы. Всю жизнь проработала на железнодорожной станции: шпалы укладывала, гравием пути посыпала. Покрепче любого мужика была. Но – душа человек. Бывало придет с работы, садится ужинать и мигает мне, дескать, ну, что зятек, остограмимся?..

Гречишин снова открыл глаза, печально посмотрел на кислородную маску.

– Дохни, дохни, чего ты на нее смотришь?

– А ты, Вадим?

– Мне еще терпимо. Мои легкие к никотину с детства приучены. Так что и из углекислоты запросто кислород выкачивают. Ну, так вот. Однажды тещины кулаки я через свою физиономию прочувствовал.

Семен, глотнув порцию кислорода, бережно опустил маску на пол, расстегнул куртку и рубаху, без интереса спросил:

– Что отлупила?

– Ага. Я в картишки с соседями-то заигрался. Домой под утро пришел. Ну, и чтобы не стучать в двери и всех не будить, решил через окно на веранде пролезть. Подпрыгнул, створки раскрыл, голову сунул и тут же по темечку сковородкой получил. Теща потом объясняла, что приняла меня за грабителя.

– Моя, била бы наверняка. Насмерть! В темноте Вадиму показалось, что Гречишин улыбнулся.

– Такая свирепая?

– Скорее вредная. Благо, больше ее видеть не придется. Мы погибнем в этом газовом ящике, Вадим!

– Спокойно, наверняка нас уже ищут.

– Мы погибнем здесь, сдохнем! И никому нет до нас дела. Даже если заметили наше исчезновение, то никто не сможет прорваться сквозь пламя на верхние этажи и отыскать нас. И даже если такое случится, спасатели не смогут отыскать нас. Слышишь, Скрипник, не смогут!

Гречишин вдруг резко встал на ноги, забарабанил кулаками в стену лифта, на сколько хватало сил закричал осипшим голосом:

– Эй, люди! Люди!

– Успокойся, Семен, перестань! Нельзя зря расходовать энергию, слышишь?

– К чему она нам теперь, эта энергия? Чтобы прожить на десять минут дольше?

Он как-то совсем по-детски зарыдал и снова заколотил кулаками. Но, было видно, что силы покидали его. «Пусть покричит, пусть выплеснет весь ужас наружу, – глядя на товарища, думал Скрипник, – Лучше бы уж не мучился, потерял сознание а там и…»

Гречишин, не так рьяно, но продолжал методично долбить в стену лифта. Удар и сиплый, чуть слышный голос: «Люди-и-и!» Удар и голос: «Люди!» Он уже медленно сползал на пол, когда вдруг после очередного удара кабина резко дрогнула. Под ними что-то заскрежетало. Но Гречишин уже не слышал этого, он, потеряв сознание, как обмякший тюфяк, сползал по стене на пол.

Скрипник, старясь не делать резких движений, надел каску, поднял лист фанеры и высунул голову в продолбленное им отверстие. Лицо обдало мощным потоком жара. Теперь даже было видно, как далеко внизу в громадной дьявольской топке гудит пламя. Он, пряча открытый подбородок в отворот куртки, посмотрел на мощные металлические блокираторы, которые расклинивались при аварийной остановке, и теперь удерживали лифт от неминуемого падения. Один из клиньев был скошен на бок.

Продолжая стоять на четвереньках, старшина Скрипник, невзирая на обоженное поднимавшимся снизу жаром лицо, втянул голову обратно, плавно накрыл отверстие фанерой и, стараясь не делать резких движений, прислонился к стене.

Теперь ему тоже казалось, что вот-вот из-за нехватки кислорода он потеряет сознание. Но к маске и баллону он так и не притронулся. Лучше уж умереть от удушья, чем тебя по костям будут собирать после падения. Он натянул противогаз и закрыл глаза, в ушах звенело. Но через этот кошмарный звон он все-таки смог услышать человеческий голос: «Есть здесь, кто?» Или это ему показалось?

Нет, кто-то чем-то тяжелым постучал в металлическую обшивку шахты лифта. Кабина снова дернулась.

– Мужики, – на сколько возможно громко закричал Скрипник, – Не долбите в кабину. Лифт вот-вот сорвется.

– Ты один? – теперь уже не во сне и не в бреду донесся до него чей-то голос.

– Двое. Пожарные. Заклинило нас часа два назад. Кислород на исходе.

– Сейчас что-нибудь придумаем.

– Только сначала нужно укрепить кабину. Один из блокираторов сорван.

– Потерпи, тушило! Потерпи еще немного!